Елена Ахметова - Свеча мертвеца (СИ)

Насколько вообще дальновидно то, что я собираюсь сделать?

Пальцы дрожали и плохо слушались. Последний раз я писала эту фразу на погребальной урне — и с тех пор прошло очень, очень много лет.

«Я люблю тебя».

И, кажется, мне уже плевать, что ты со мной сделал — и сделаешь. Ты никогда и ни для кого не был тем, что принято называть «надежное мужское плечо», но, положа руку на сердце, — так ли оно мне нужно?

Его Высочество улыбнулся — по-прежнему грустно — и в продолжение старой неудачной шуточки поцеловал меня в лоб.

«Кэнвилл — корф».

— Таррет отвезет меня к космопорту. Его Величество обещал организовать еще один телепорт. Я вернусь так скоро, как смогу. Гейл останется с тобой.

«Сухарь» скупо кивнул. Его Высочество сжал мою руку — и вышел из бокса, не оборачиваясь.

Я прижала к груди планшет и зажмурилась. Дверь зашипела, и удаляющихся шагов в коридоре я уже не слышала.

На повторное шипение я среагировала не сразу: успела задремать, — зато потом невольно встрепенулась. Ресницы слиплись от соли, и глаза снова не открывались до конца.

— Утро в аррианской деревне, — иронично прокомментировал кто-то мою выразительную физиономию. — Я уже думал, что в этом боксе весь космопорт передежурит!

Голос я узнала не сразу. До сих пор я слышала его исключительно сухо лающим краткие фразы и равнодушно сыплющим армейским канцеляризмами, и насмешливые интонации изменили его радикально. А уж широкая, хоть и несколько злорадная, улыбка сделала Гейла вовсе неузнаваемым.

Следователь отошел от двери и склонил голову набок. Под его внимательным взглядом мне стало не по себе, но возмутиться я, естественно, не могла. Его такое положение вещей вполне устраивало.

Оно позволяло мерзко ухмыльнуться и надежно пережать пальцами интубационную трубку у самого края.

Это было настолько неожиданно и глупо, что в первое мгновение я даже не испугалась, а искренне возмутилась.

На что он вообще рассчитывал?!

В боксе же камера установлена! А как только я начну задыхаться, чувствительная павеллийская аппаратура поднимет такой гвалт и хай, что сюда не то что медперсонал — все лягушки с болота прискачут!

Но агент спецкорпуса не мог этого не знать. Сам же перед королем под самой камерой позировал.

Раз он решился лично перекрыть мне кислород, значит, уверен, что в диспетчерской никого нет и на призывный писк никто не примчится.

С момента отбытия принца прошло не больше получаса. Что такого могло случиться, что весь медперсонал взял и оставил капсулу вопреки профессиональным клятвам, служебным инструкциям и здравому смыслу?!

Варианта я видела всего два, и оба какие-то безрадостные. Но ситуация настойчиво требовала решать проблемы по мере их поступления.

Для начала я оборвала с себя половину датчиков.

Гейл не препятствовал, а надрывный вой систем мониторинга заставил его разве что самодовольно ухмыльнуться. Значит, в диспетчерской действительно никого нет! И кого бы я сейчас ни позвала на помощь (еще бы придумать как!), до момента прибытия спасателей я уже не доживу.

Из подручных средств у меня оставался только пучок иголочек с датчиков и еще одна, покрупнее — от капельницы, но ее нужно было как-то вытащить из вены. Дергать за нее я очень логично побоялась. Пришлось ограничиться пучком датчиков, глубоко воткнутых в любезно подставленную руку.

Система мониторинга озадачилась, но верещать не перестала — наоборот, казалось, заорала еще громче и противней. Гейл и то мелодичнее ругался.

Но меня это волновало мало. Внезапная боль в руке заставила-таки агента спецкорпуса разжать пальцы, и я судорожно пыталась втянуть побольше воздуха через деформированную трубку.

— Что, сука, все никак перед смертью не надышишься? — прошипел агент и швырнул вырванные датчики на пол. Крови было совсем немного, но даже эта пара капель привела его в ярость. — Ты у меня эти датчики целиком проглотишь!

У меня имелись некоторые сомнения насчет скорости восстановления глотательной функции, но разъяренный вид Гейла подсказывал, что в помощи мне не откажут, как бы я ни старалась от нее отвертеться. Поэтому вместо ответа я швырнула в него планшетом. Метательное орудие из чуда инженерных технологий вышло так себе: агент успел поймать его в воздухе и отбросить в сторону. Но потраченного на это времени мне как раз хватило, чтобы выдернуть из вены последнюю иглу. На смертельное оружие она тоже не тянула, но сдаваться я не собиралась.

А Гейл, увы, не собирался подставляться. Даже под такое смехотворное орудие.

— Ну что ж, на несчастный случай это все равно уже не похоже, — пробурчал агент и коварно остался стоять на месте.

Что он задумал, я поняла только когда первая «свеча мертвеца» просочилась сквозь стену за его спиной. Как будто многослойная оболочка медицинской капсулы, вполне способная перенести и космический холод, и атмосферное трение, не имела никакого значения.

Я не к месту вспомнила, что, согласно народным поверьям, болотные огоньки часто являлись умирающим. И с пугающей отчетливостью осознала, что это — удар ниже пояса, и мне совершенно нечего ему противопоставить.

Теперь ему достаточно просто выдернуть трубку. Стоять и пережимать ее уже не никакой необходимости.

Я покрепче стиснула зажатую в кулаке иглу. Пусть подойдет сначала!

Но торопиться чертову засранцу было некуда, и он отлично это понимал. Какая-нибудь четверть часа — и я уже не подергаюсь, прикованная к койке нарастающим отеком. Разве что конвульсивно…

Не слишком-то воодушевляющий вид на армейского «сухаря», окруженного потусторонним сиянием кэнвилл корф, подернулся позорной рябью: не то злые слезы, не то начинающаяся аллергическая реакция.

«Тебе же это все равно с рук не сойдет!» — озлобленно подумала я.

Гейла грядущая (да и грядущая ли?) расплата не занимала. Он только молча ухмыльнулся, поманил пальцем самый яркий огонек и повелительно махнул в мою сторону. «Свеча» повиновалась, со зловещей медлительностью проплывая над полом, переливаясь всеми оттенками зеленого — от бледного, почти белого, до насыщенной изумрудной черноты.

Мы зачарованно смотрели на огонек, и шипение входной двери стало полной неожиданностью — что для меня, что для Гейла. Про еще одного вынужденного гостя медицинской капсулы оба успели забыть.

— Я высплюсь вообще когда-нибудь?! — с драматическим надрывом вопросил Рино и нацелил бластер на агента спецкорпуса.

Тот с нескрываемым скептицизмом уставился сначала на ходящее ходуном дуло, потом — на темное пятно, медленно расползающееся по безликой медицинской робе.