Тарас Асачёв - Темная сторона. Воздаяние

— Вы веруете в Бога нашего Тира? — заговорил Рон и доверительно заглянул в глаза женщине.

— А вы никак Рыцарь света! — всплеснула руками от эмоций хозяйка. — Давно не видела ваших паладинов, лет десять наверно. Неужто орден восстановлен?

— На все воля Тира. — обтекаемо ответил Рон. Но тетка сразу сменила направление и открыла дверь по левой стороне, хотя и шла до этого по правой. Отперла ее и, зайдя внутрь, подожгла два фонарика в стеклянных колпаках.

Комната была очень хорошей, при свете дня, наверно, и вовсе прекрасной. Довольно просторная, две кровати в разных концах, широкий стол в середине и восемь стульев. Вдоль стен горшки с цветами и прочей растительностью и умывальник. Если судить по ранее виденным трактирам — это просто хоромы.

— Эту комнату мы всегда оставляем для особо важных гостей. — сказала хозяйка. — И для вас она будет немного дешевле. Я же знаю, как тяжело вам достаются деньги, борьба с тьмой сложная работа.

— Сколько? — спросил я.

— Два золотых. — ни фига себе, дешевле! Да она просто три шкуры с нас дерет. Но спорить я не стал. Вот еще, с плебеями спорить. Молча вынул две золотые монеты и вложил в ладонь женщине. — Благодарю, благородные господа. Выходите в общий зал, я накрою на стол. Мой муж отлично готовит, вы останетесь довольны.

Когда тетка ушла, мы скинули свои сумки и сняли доспехи. Неожиданно развеселился Рон, но пока мне ничего не ясно, я не стал его допрашивать. В дверь постучали, я открыл. На пороге стояла все та же хозяйка трактира и протягивала нам несколько полотенец и пледов. Вот теперь мне становиться понятно, с чем связанна цена этого номера. С благодарностью приняв подношение, я стянул с себя мокрые вещи и вытерся как человек. Рон вытирая слезы, сделал тоже самое.

— Ну? И чего мы смеемся? — кивнул я ему и отжал свою рубашку прямо в цветочный горшок.

— Рыцарь света…. Я помню времена, когда от этого звука на колени падали и мечтали, чтобы его не заметили, а тут такая радость. Видимо эта война идет на пользу душам людей и моим братьям.

— Это так весело? — я ничего не понимал.

— Это, как ты однажды сказал — «дурализм». Столько лет мы избегали войн, а оказывается, надо было делать наоборот. — он еще раз бодро хохотнул, а потом махнул на меня рукой. — Ты не поймешь. Ну что? Пойдем кушать? Посмотрим кто готовиться тебе нос утереть?

В просторной, но немного темной столовой мы не стали подсаживаться к нашим, так как мы типа раздельно, да и еду нам дали бесплатно, точнее, за нее было уже уплачено раз восемь. Плюс у нас была молодая, чуть полноватая официантка, как я понял — дочка хозяйки. Это все прекрасно, но вот только эта девонька неоднозначно выказывала нам свое внимание и желание быть с нами как можно дольше. Закончилось это тем, что я прогнал ее. Рон меня осуждал минут тридцать, чем не слабо расшатал мои слабые нервы. Затем поход в комнату, и на боковую.

Утро было приятным, что на моей практике ничего хорошего не сулит. Рон уже успел освежиться. Я повторил его маневр и сразу стал собираться. Дождь за ночь успел закончиться, вещи высохли. Свежие и бодрые мы позавтракали и вышли из трактира. Наших лошадей привели спустя минуту. Трактирщик и его жена благодарили нас за внимание, уделенное их трактиру, и приглашали заходить еще. Мы выехали со двора и остановились. На перекрестке стоял Ширн.

— Что потерял? — спросил я у него.

— Я тут просто гуляю. Нор тренирует ребят за трактиром, а мне дела нет.

— Тогда пройдись по деревне и купи нам меда. — невпопад вставил Рон свою любимую тему. Парень только кивнул. А мы поехали в сторону ворот. Деревня уже жила своей жизнью, люди сновали туда-сюда и не обращали на нас внимания.

— И зачем тебе мед? — спросил я для поддержания беседы.

— Давно не пробовал местный. Тут каштаны недалеко растут, а от них такой мед выходит… М-м-м-м… закачаешься…

— Тебе лишь бы пожрать….

Около открытых ворот стояли два стражника в красных мундирах и с высокими черным шапками на головах. Мы проехали между ними без каких-либо препятствий, что радовало. Лошадей оставили в городской конюшне, так как правила, касающиеся лошадей, никто не поменял — в городе только кареты или пешие. Город сильно изменился, но особенно сильно это было видно по жителям. Если в первый свой приход я смотрел на нарядных дам, то сейчас их попросту не наблюдалось. Люди были либо бедными, либо совсем нищими. Жалкое зрелище, если честно. Даже Кампф в свои темные времена не был таким убогим. А вот стражников в красном было много, однако нас никто не трогал. Более того, мне даже не предложили разоружиться, или коса для них это не оружие?

Рон шел подавленный и все время бухтел себе что-то под нос. Я не мешал ему, это, как правило, мне дороже выходит. Добравшись до старой рыночной площади, мы увидели стены Тирского собора и церковь. Все так, как я оставил. Чуть не прослезился от воспоминаний. Но это было давно. Мы подошли к церковным дверям, и к нам вышли два монаха в рясах ослепительно белого цвета. На поясах у них висели мои любимые палицы.

— Доброго дня, братья. — первым заговорил Рон и медленно кивнул. Те ответили так же. — Пропустите ли вы нас, путников с дороги, дабы мы могли принести молитву светлому Тиру, да покаяться в грехах своих перед ликом Его?

— Тир всегда рад встретить страждущих. — ответил монах, что стоял справа. — Но я не могу пропустить человека, что несет с собой оружие. Пусть он оставит его у нас, и путь ему будет открыт.

Я молча снял косу со спины и прислонил к стене Церкви. Жопа. Разорвут меня те белые всполохи без нее. Но Рон подхватил меня за предплечье и поволок внутрь. Ладно, на месте разберемся. Едва я переступил порог этого злачного места, как сразу заметил пару десятков парящих белых сфер. Стало немного муторно. Рон же сложил ручки домиком и сел у входа на скамью. Молитва такого прихожанина решила все — белые световые пучки полетели к нему, напрочь забыв про меня. В дальнем конце ковровой дорожки церкви стояла одинокая статуя Тира. По-моему, ее раньше тут не было. Хотя я, помнится, не особо оглядывался, когда убегал отсюда. Прошел половину пути до статуи и сразу почувствовал изменение обстановки. Люди, молящиеся вокруг, их было не много, расплывались блаженными улыбками. Светлые всполохи начали вылетать из статуи, и по-прежнему устремлялись к Рону, но это уже не нормально. Я остановился, посмотрел на каменное изваяние, в это мраморное лицо неведомого мне, но весьма опасного Бога. Теперь наступил момент, который я как-бы не очень продумал — что дальше-то?

Я осмотрелся, люди вокруг уже откровенно валялись на скамейках, только Рон лыбился, но сидел бодрячком, накачиваемый светлой энергией. Двери церкви тоже были закрыты. Вроде никто не мешает, никто не слушает и не смотрит. Да в тьму все! Развернувшись, вновь посмотрел на статую и заговорил.