Джин Вульф - Книга Нового Солнца. Том 1 [Компиляция, сетевое издание]

Империя отринула его, иначе и быть не могло. Нельзя искать в будущем прошлого, там его нет и не будет, пока метафизический мир, который гораздо обширнее и неспешнее нашего, не завершит свой кругооборот и не явится Новое Солнце. Но стать затворником этого хранилища, удалиться за крепостные стены, возведенные по его повелению, ему было не суждено, ибо стоило людям однажды пренебречь первозданным, оно навсегда отвернулось от них, и обрести его вновь невозможно.

Однако говорят, будто, прежде чем наложить печать на свое собрание, автарх поставил стража охранять его. Когда время, отпущенное на Урсе этому стражу, истекло, он нашел следующего, потом еще одного, и все они преданно служат своему автарху, ибо вскормлены среди первозданных идей, почерпнутых из сбереженного машинами знания, и эта преданность – одна из них.

Пока она говорила, я раздевал ее и целовал ее грудь; но все же спросил:

– Значит, все эти идеи покинули мир, когда автарх запер их у себя? Не мог ли я что-нибудь слышать о них?

– Нет, они не ушли из мира вовсе, потому что слишком долгое время передавались от человека к человеку и вошли в плоть и кровь всех людей. Кроме того, говорят, страж иногда выпускает их, и, пусть они каждый раз, рано или поздно, возвращаются обратно, ими успевает проникнуться хотя бы один человек, прежде чем они снова потонут во тьме.

– Это замечательная история; но я, пожалуй, знаю о ней больше тебя, хоть слышать ее мне и не приходилось, – сказал я.

У нее были длинные ноги, плавно сужающиеся от мягких шелковистых бедер к стройным лодыжкам. Ее тело было поистине создано для наслаждений.

Пальцы ее коснулись пряжки, скрепляющей плащ на моих плечах.

– Тебе необходимо снимать это? – пробормотала она. – Может, его хватит, чтобы накрыть нас?

– Да.

Волна наслаждения захлестнула меня, грозя потопить. Я не любил Кириаку так, как некогда любил Теклу и как сейчас любил Доркас, в ней не было красоты Иоленты, и все же я испытывал к ней нежность – отчасти потому, что вино взволновало меня, но и сама она принадлежала к типу женщин, о которых я оборванным мальчишкой мечтал в Башне Сообразности еще до того, как, стоя у края открытой могилы, увидел сердцеобразное лицо Теа; и об искусстве любви она знала гораздо больше тех троих.

Поднявшись, мы пошли омыться к серебряному бассейну с фонтаном. Там были две женщины – как и мы, предававшиеся любовным утехам; заметив нас, они расхохотались, но, когда поняли, что я не стану их щадить только потому, что они женщины, с визгом убежали.

Мы омыли друг друга. Я знаю, Кириака была уверена, что я тут же покину ее, как и я не сомневался в ее поспешном уходе. Однако этого не произошло (хотя, возможно, нам было бы лучше расстаться); мы вышли в маленький тихий сад, напоенный ночной темнотой, и остановились у одиноко стоящего фонтана.

Мы держались за руки, словно дети.

– Тебе приходилось бывать в Обители Абсолюта? – спросила она, устремив взгляд на наши отражения в пронизанной лунными лучами воде. Ее голос звучал так тихо, что я едва расслышал вопрос.

Я ответил утвердительно, и ее рука сжала мою.

– Ты посещал Кладезь Орхидей?

Я покачал головой.

– Я тоже была в Обители Абсолюта, но никогда не видела Кладези Орхидей. Говорят, когда Автарх вступает в брак – что у нас не принято, – двор его супруги размещается именно там, в красивейшем месте на свете. Даже сейчас туда допускают лишь самых прекрасных. Когда мы были в Обители – мой господин и я, – мы занимали маленькую комнатку, подобавшую нашему рангу. Однажды вечером, когда я была одна и не знала, где мой господин, я вышла в коридор; пока я осматривалась, показался какой-то высокопоставленный придворный. Ни имя его, ни звание не были мне известны, но все же я остановила его и осведомилась, нельзя ли мне пройти в Кладезь Орхидей.

Кириака умолкла; несколько мгновений была слышна только музыка, доносившаяся из павильонов, и журчание воды.

– Он остановился и посмотрел на меня, как мне показалось, с удивлением. Тебе неизвестно, каково жене простого армигера из северной провинции, одетой в сшитое собственной прислугой платье, в отставших от столичной моды украшениях под взглядом человека, всю жизнь прожившего среди экзультантов Обители Абсолюта. Потом он улыбнулся.

Она крепко вцепилась в мою руку.

– И сказал, что идти надо по такому-то коридору, свернуть у такой-то статуи, подняться по такой-то лестнице и следовать дальше по дорожке из слоновой кости. О, Северьян, возлюбленный мой!

Ее лицо светилось, как сама луна. Я понимал, что она рассказывает о самом ярком и значительном событии своей жизни, а любовь, которую я ей подарил, имела ценность лишь постольку, поскольку напомнила тот день, когда ее красоте воздал должное некто, имевший, по ее мнению, право судить и при этом не пожелавший ее. Разум подсказывал, что мне следовало оскорбиться, но я не испытывал негодования.

– Он удалился, и я отправилась по указанному пути; пройдя шагов десять или двадцать, я встретила моего господина, и он приказал мне вернуться в нашу комнатку.

– Понимаю, – кивнул я и поправил меч.

– Надеюсь. Мне ведь не следовало предавать его? Как ты думаешь?

– Это не мне решать.

– Все осуждают меня… все друзья… любовники, из которых ты не первый и не последний; даже эти женщины вокруг.

– Мы с детства приучены не судить, мы только приводим в исполнение приговоры Содружества. Я не стану судить ни тебя, ни его.

– А я сужу, – прошептала она и обратила лицо к пронзительно ярким звездам. Я только сейчас понял, почему, заметив ее в маскарадной толпе, принял за отшельницу ордена, в одежды которого она нарядилась. – Или хочу себя уверить, что сужу. И обвиняю себя, но не могу остановиться. Мне кажется, я притягиваю мужчин, подобных тебе. Скажи, тебя ведь потянуло ко мне? Хотя я знаю, у тебя были женщины красивее меня.

– Я не уверен, – ответил я. – По дороге сюда, в Тракс…

– Значит, и в твоей жизни была история? Расскажи мне, Северьян. Ты уже знаешь чуть ли не единственное значительное событие моей жизни.

– По дороге сюда мы – я не буду сейчас называть моих спутников – повстречали ведьму; с нею были ее прислужница и клиент. Она явилась в одно заповедное место, чтобы вдохнуть душу в тело давно умершего человека.

– Вот как? – Глаза Кириаки загорелись. – Удивительно! Я слышала, что такое бывает, но сама не видела ни одной ведьмы. Расскажи, расскажи мне все, но смотри, это должна быть чистая правда!

– Но мне особенно нечего рассказывать. Наш путь пролегал через заброшенный город, и, заметив костер, мы направились к нему, ибо один из нас был болен. Когда ведьма оживила того человека, я поначалу решил, что она собиралась восстановить весь город. И лишь спустя несколько дней я понял…