Татьяна Абалова - Фейк

Герцог тревожно посмотрел в лицо убийственно-спокойной супруги, а затем перевел подозрительный взгляд на излишне любезного царя.

– А почему никто не танцует? Танцуйте! – подтолкнув Касса и Оливию в круг, Магрид вскинул вверх руку, щелкнув пальцами.

Зал утонул во вспышке света, а затем на пол стали осыпаться золотые искры...

Оливия оглянулась по сторонам, не зная как реагировать, и в этот миг рука Ястреба осторожно опустилась ей на талию, настойчиво притянув к сильному мужскому телу. Она успела только широко распахнуть глаза, когда у их с супругом ног стал закручиваться огненный вихрь.

По залу пронёсся громкий восторженный ропот, вверх взмыли тысячи пылающих мотыльков, рассыпались огненными брызгами и точками, мягко упали на плечи девушки, превратив мужскую одежду в роскошное золотое блио, сияющее подобно восходящему солнцу. В этот миг Оливия и была похожа на солнце – яркое, огненно-жаркое, невыразимо прекрасное. Шелковистая корона волос причудливыми волнами улеглась на её голове, выгодно оттеняя безупречную матово-белую кожу. В тончайшей золотой диадеме полыхающими искорками засверкали бериллы, пустив по лицу Касса радужные блики. Он неуловимо прогнулся назад и с первым аккордом зазвучавшей мелодии увлек не успевшую опомниться Оливию за собой следом.

Все вокруг вмиг расплылось, стало нечетким, блёклым, смазанным. Откуда-то сверху послышалась нежная музыка, заполняющая собой пространство, рисующая в воздухе тонкие затейливые кружева. Ли видела только сияющие, как изумруды, глаза ведущего её в танце мужчины, и в них собственное отражение: ослепительно -красивое, нежное, хрупкое, утончённое. Какая-то другая женщина гнулась ивовой лозой в сильных и уверенных руках неприступного нелюдя, парила легкокрылой птицей над паркетом, едва касаясь его носочками золотых туфелек, растворялась в льющейся на неё со всех сторон мелодии. И те, кто смотрел со стороны на движущихся по залу герцога и герцогиню, могли поклясться, что никогда в жизни не видели ничего подобного: пол под ногами супругов бесшумно растрескивался извилистыми прожилками, из которых растекалось жидкое пламя, превращающееся в пылающую траву и цветы. Тонкие ручейки пламени опутывали тела мужчины и женщины, делая их похожими на танцующую душу огня.

Мелодия стала затихать, скрипки, испустив легкий протяжный вздох, послушно уснули в руках музыкантов, но сотворенное ими волшебство ещё витало в воздухе светлым переливом серебристого эха, шорохом шагов и мелодичным звоном хрустальных канделябров.

Касс отступил от Оливии на шаг и, склонив перед ней голову, мягко пророкотал:

- Ты великолепно танцуешь. Никогда бы не подумал.

Ли опустила глаза, не зная, что ответить Ястребу. Её душа была в смятении. Она и представить себе не могла, что первый бал в её жизни будет именно таким. Да она вообще не думала о том, что в её жизни когда-нибудь будет настоящий бал! Она давно отказалась от той, прошлой жизни, в которой она была благородной шейной, счастливой невестой и просто нежной девушкой. Теперь она была охотницей: смелой, ловкой, резкой, и в этой новой жизни мастрима не было места роскошным нарядам, изящным танцам и красивым реверансам. Поэтому то, что происходило с ней сейчас, казалось волшебным сном, ожившей сказкой, и Ли никак не могла понять, каким образом ей удалось в неё попасть.

- Вы позволите пригласить вас на танец, герцогиня? – рядом с Оливией раздался незнакомый голос, и она, подняв голову, удивленно посмотрела в лицо герцога. Он глядел куда-то за ей плечо, и его пылающий холодным огнём взгляд не предвещал задавшему вопрос ничего хорошего. На скулах Ястреба заиграли желваки, и Ли показалось, что воздух зазвенел и подернулся ледяной изморозью. Резко обернувшись, девушка обнаружила быстро стекающихся к ней со всех сторон мужчин, а спустя мгновенье возле неё стояла целая очередь высокородных оллингов, пытающихся оспорить своё право танцевать с ней следующий танец.

- Герцогиня Оттон обещала этот танец мне! - мягкий, бархатный голос пронёсся сквозь толпу разряженных вельмож и отозвался в сердце Оливии, будоражащей волной почти забытых воспоминаний.

Мужчины медленно расступились, пропуская вперед светлого Владыку Ноэринна, от белых одежд которого лилось яркое серебристое сияние.

- Seya elme la metya mi yalume, Eathari?* (Кажется, мы не закончили в прошлый раз наш танец, Eathari?)* - эльф замер перед Оливией, лаская тёплой улыбкой её лицо. – Ты ведь не против, Kethavel? - подчёркнуто вежливо поинтересовался Элл, переведя взгляд с охотницы на мрачно глядящего на него в упор Касса.

- Если моя жена не против, - весомо сделав ударение на слове «моя» с такой же невозмутимой вежливостью ответил Владыке Касс.

Со стороны можно было подумать, что мужчины просто обмениваются установленным этикетом любезностями, но Ли буквально кожей чувствовала повисшее в воздухе напряжение и волны неприязни, проскакивающие между этими двумя подобно разрядам молний.

- Какими тропами светлого Meletyalda занесло в наши темные края? – не удержался от язвительного вопроса Касс. Заложив за спину руки, он вопросительно заломил бровь, ожидая от эльфа ответа.

- Тропами печали и грусти, Kethavel, - склонил свою красивую голову эльф. - Я был на могиле сестры. Магрид был так любезен, что сопровождал меня туда лично.

Касс напряженно вытянулся, сжал руки в кулаки, и на его смуглом лице неестественно -ярко засияли зелёные глаза.

- И как там? – голос мужчины стал сиплым и скрипучим.

- Красиво и тихо, - уставившись куда-то в одну точку на полу, проронил Элл. – Всё, как она любила.

Касс отвернулся и теперь, мужчины стояли в недвижимой тишине, избегая смотреть друг на друга.

- Я принес ей от тебя её любимые аквилегии, - тихо поведал Элл.

Касс удивленно воззрился на Владыку, а затем, тяжело выдохнув, произнес:

- Спасибо!

- Не за что, Kethavel, - эльф гордо расправил плечи, смерив герцога долгим пристальным взглядом своих пронзительно-синих глаз. – Я больше тебе ничего не должен.

Касс слегка нахмурился, разглядывая Элла со смесью подозрения и тревоги, понимая, что похоже эльф дал на могиле сестры клятву, и она каким-то образом касалась именно его.

- Я никогда и не считал тебя своим должником, Meletyalda, - хмуро произнес герцог.

Элл лишь загадочно сверкнул глазами, потом, развернувшись вполоборота, кому-то легко кивнул и, взяв Оливию за руки, широко улыбнулся:

- Le lilta amin Ollwë? Inye ola os sina, manen er elye cen .* (Ты потанцуешь со мной, Олли? Я мечтал об этом с той минуты, как ты вошла в этот зал).*

Внезапно вокруг стало стремительно темнеть и в сгустившихся сумерках только исходящее от лучезарного Владыки серебряное сияние ярким пятном освещало пространство вокруг него и растревоженной Оливии.