Надежда Мамаева - Академия темных властелинов

Со слов Альта, старший братец закончил факультет боевиков, следовательно, некромантом, поднявшим зомби, он навряд ли был, значит, находился по другую сторону, и самое вероятное — стал жертвой.

— Нет. Случилось так, что я, будучи первокурсником, оказался рядом с тем, кого решил упокоить мертвый тролль. Причем не просто тролль, а каменный. Этот еще не разложившийся здоровяк в плетении магической брони притопал с кладбища, что находилось за городской околицей. Его не брали ни пульсары, ни заклятия. А нас, первогодков, в парке поздним вечером было всего двое. Признаться, мне тогда показалось, что мы с Маром — приятелем и одногруппником, сбежавшим поступать в магистерию аж с Северного кряжа, так и останемся лежать на траве, осененные дубиной этого умертвия. Вот тогда-то в полной мере и проснулась во мне кровь феникса: до этого огонь загорался лишь на ладонях.

Он говорил буднично, ровным голосом, словно это был пересказ. Сдобренный самоиронией, но все же какой-то… протокольный, что ли. Хотя, скорее всего, после случившегося Вердэну не раз приходилось вспоминать произошедшее в деталях. Сначала для преподавателей, потом — для дознавателей.

— И как же оно пробудилось, это твое наследие? — Мне очень хотелось выяснить, что же это за дар такой достался моему родственничку от отца.

— Я превратился в огненный факел. Весь. И просто сжег умертвие. Правда, и Мару тогда здорово досталось. Впрочем, он хоть и вышел подкопченный, местами обгорелый, но живой. Зато после этого случая протекторат магистерии усовершенствовали, — подвел он итог и присовокупил: — Но кто мешает найти в защите новую лазейку?

Ответ был очевиден. Как говорил один мой знакомый программист с большой дороги, или попросту хакер Жека: «Нет ничего совершенного, и чем больше программа — тем больше бывают ее глюки и легче найти в ней дыру».

Но поиск способа убийства — это задача шпиона. Меня же больше беспокоил вопрос прямо-таки из экзаменационного билета аграрного института: «Какого хрена?» В смысле зачем вообще нужны эти убийства?

Видимо, задала я его вслух, потому как Вердэн, усмехнувшись, ответил:

— Видишь ли, страх — мощнейший из рычагов давления. Показательные смерти наследников великих династий могут заставить переменить свое мнение многих советников императора. А гибель, например, Уилла — выбить из колеи его отца. Или смерть Альта… Он брат того, кто отвечает за внешнюю разведку. Если я не в состоянии защитить его, то что говорить о сохранности жизни остальных верноподданных императора, да и о безопасности державы в целом?

За этим его объяснением мы незаметно подошли к доходному дому, на чердаке которого я изволила квартировать. Время близилось к полуночи. Пустая улица и наглухо закрытая дверь, перед которой мы остановились, — вот и все свидетели.

— Знаешь, я даже рад, что мы оказались на одном дирижабле, — усмехнулся Вердэн. — Нет, сначала я предположил, что ты и есть та самая шпионка. Да еще и стремительное сближение с одной из жертв… К тому же потрясающая разница между твоей характеристикой и тем, что я увидел… Но потом сопоставил время твоего появления в столице с теми данными, что имелись, и понял, что истинный убийца уже был в городе, в то время как мы — еще на борту дирижабля.

У меня отлегло от сердца. Признаться, слушая рассказ Вердэна об этих закулисных играх, я невольно задавалась вопросом: отчего он решил посвятить меня в эту тайну? Вот только последующие слова Дэна напрочь убили во мне надежду:

— К тому же ни одна шпионка добровольно не стала бы сжимать карающую капсулу и клясться жизнью своему врагу. Та милая горошина, что сейчас внутри тебя, вскроется и убьет своего носителя ядом, как только я того пожелаю.

У меня не осталось цензурных слов. Нецензурных, впрочем, тоже. Даже междометия и запятые были сейчас исключительно матерные.

— Но ты ведь не шпионка? — хитро вопросил родственничек.

Пришлось заверить, что таки нет, не подосланная убийца, но мнение по поводу методов «проверки» вражественных резидентов я со своего лица так и не убрала.

Колокольчик, что висел у двери, оказался на беззвучном режиме: у него просто был выдран язык, который должен лупить о стенки, оповещая о том, что кто-то мнется на пороге.

Вердэн, не раздумывая, пару раз ударил кулаком. Не сразу, но в глубине помещения послышались шаркающие шаги. Когда же дверь открылась, я узрела перед собой ожившую американскую статую Свободы в миниатюре. В проеме самолично стояла хозяйка доходного дома. Причем она была облачена в хитонистого вида ночную сорочку, на голове красовались бигуди, а обе руки были заняты: одна держала примус, а вторая — свиток с уставом проживания в ее вотчине.

Его-то она и подсунула мне под нос первым делом, как Линкольн — прокламацию об освобождении рабов проигравшим южанам.

Мы с Вердэном внимательно ознакомились с пунктом первым, где в трех словах было двенадцать ошибок. Суть постулата сводилась к тому, что после десятого вечернего удара колокола наступал комендантский час и двери доходного дома закрывались до утра.

Меня обуяла тоска. Тоска по столь близкой и недосягаемой кровати. Но выяснилось, что мой родственничек владел техникой безотказного заклинания, способного расположить к себе даже самые черствые сердца. Оно называлось «деньги».

Серебряная монета, перекочевавшая в ладонь хозяйки, смягчила ее норов. Мне милостиво разрешили пройти. Когда дверь уже почти закрылась, старушенция решила, что Вердэн ее не услышит (а может, и нарочно, кто ее знает?), и прошамкала:

— Вот молодца! Хоть полюбовника себе щедрого отхватила! А то вчерашний белобрысый, что приходил, из боевиков, хоть и видный, но денег пожалел. За так к тебе просочился… утверждал, что супружник твойный…

Сообразила, что хозяйка имеет в виду Эрвина. Альт-то пока за ворота магистерии ни ногой. Да и не блондин он, опять же.

Вот только после ее слов мне одной послышался неодобрительный хмык за дверью? Старушенция — та и ухом не повела. А Энжи и вовсе попискивала на плече без задних лап. Я тоже мечтала о том, чтобы упасть на кровать и как следует дремануть, но горизонталь мне пока не грозила: нужно было выучить заклинание от колик, прочесть в прихваченном из библиотеки учебнике расоведения про вампиров и намазать палец, который сегодня так ласково тяпнула малышка: подушечка зудела неимоверно.

Не сказать, чтобы я просидела над конспектом до самого рассвета, но когда долистывала зубную формулу родичей моей подопечной, колотушечники по улицам уже не ходили. Значит, близился час волка — время меж тремя и четырьмя часами утра, когда сон самый крепкий и сладкий, а воры — самые наглые и шустрые.

Безбожно зевая, решила все же глянуть информацию о фениксах. Как говорится, знание противника — половина победы. Тут-то меня и поджидал крайне неприятный сюрприз. Прямо во втором абзаце.