Надежда Мамаева - Академия темных властелинов

— Инфин?

— Кристалл неправильной формы, способный вобрать в себя сложнейшую матрицу заклинания и высвободить плетение в нужный момент, — пояснил сумеречный. — Чародею остается лишь напитать его силой.

— И? Если бы все было так просто, то, полагаю, народ убивали бы подобным способом пачками.

— Зал несколько раз проверяли агенты тайной канцелярии. Разве что паркет не разбирали и штукатурку не отколупывали. Да и гостей с прислугой сканировали висящие при входе амулеты.

Наши взгляды встретились и синхронно опустились на Энжи.

— Животные, — выдохнули мы одновременно.

Увы, я была отнюдь не единственной дамой, которая в этот вечер держала на руках живность. Кто-то из лесс прибыл с кошкой, кто-то — с левреткой, одна и вовсе со змеюкой, вольготно свисавшей с шеи своей владелицы.

— Что будем делать? — задала я извечный русский вопрос.

Вместо ответа Дэн взял в ладони морду Энжи и ласково, проникновенно произнес:

— Милая, вся надежда на тебя.

После столь прочувственного обращения он объяснил суть миссии нашей белой лисичке, которая, как потом выяснилось, осталась в душе все той же ехидной и вредной крысой: постараться под любым соусом сделать так, чтобы все питомцы побывали у феникса в руках.

— Хоть в зубах, но принеси мне каждого, — напутствовал Энжи родственничек.

Когда упитанная полярная лисичка скрылась меж кринолинов, я поняла, что всем местным породистым и не очень любимцам и любимицам, привыкшим к неге и полному пансиону на руках хозяев, сегодня пришел песец.

— А тебе придется еще сложнее, — огорошил Дэн. — Ты должна сделать так, чтобы племянник не задерживался на одном месте, а курсировал по залу.

Больше не говоря ни слова, родственничек взял меня под локоток и потащил… знакомиться с Робурином-младшим. Едва мы приблизились к парню, охрана чуть заметно напряглась, впрочем, не отгораживая от нас рыжего своими спинами.

— Моя спутница много слышала о Миноре Робурине и буквально осадила меня просьбами быть представленной столь юному чародею, способному как к темному искусству, так и к светлой магии, — словно извиняясь за меня перед парнем и его охраной, начал феникс.

А я про себя проскрипела зубами. Дэн выставил меня дурочкой, прихоть которой он решил исполнить. Хотя, если бы не это, не факт, что нас вообще подпустили бы к пацану, который владел сдвоенной магией. А я, со слов Дэна, была чуть ли не его фанаткой, безобидной восторженной поклонницей.

Стражи переглянулись меж собой, и я поняла: нам отпущена от силы минута.

Она истекла как раз в тот миг, когда было закончено с приветствиями. Вот только Дэниэль умудрился самым нахальным образом улизнуть в последний момент, оставив меня наедине с племянником старого судьи. Пацан попытался намекнуть, что аудиенция закончена, но он, наивный, не знал, что невинный женский захват в стиле «у меня подломился каблук, можно на вас опереться?» при должной сноровке дамы держит крепче стального капкана.

А дальше… Как говаривала бабуля: «Красивая женщина способна строить глазки даже ножками, а умная — еще и контузить интеллектом». Я применила сразу весь арсенал, щебеча глупости, охая и временами изображая барышню, напрочь рассорившуюся с мозгами. Все это — без перерыва, дабы юное дарование потерялось во времени и пространстве, а его охрана не почувствовала настойчивого желания хозяина избавить Робурина-младшего от моего общества.

Я несла чушь и чуть смущенно улыбалась. Немножко краснела и тянула окончания с придыханием. И в очередной раз убеждалась, что глупость идет красивой женщине даже больше, чем шикарное платье. Ведь одежда услаждает лишь взор, а чувство собственного интеллектуального превосходства — еще и самолюбие. Вот только тут самое главное — не перегнуть палку. Милая глупышка — это приятно и перспективно, особенно в горизонтальном плане. Клиническая идиотка — это противно.

Холодный пот лил по спине градом, колени тряслись, а внутри словно подожгли бикфордов шнур, и я молилась, чтобы ведро воды нашлось раньше, чем «огонь» воссоединится с «порохом».

Жутко хотелось вытереть ладони о платье и сглотнуть. Но вместо этого я заговорила о магии. Рыжий, который доселе молчал, начал втягиваться в разговор. При этом мы лавировали по залу, ловя косые взгляды публики.

А я мысленно подгоняла Вердэна: «Ну давай же, давай!»

Беседа текла неспешно, и Робурин обмолвился, что теория магии ему ближе всего. Я же предположила, что разбираться в плетениях и потоках, делать выкладки и расчеты, с помощью которых можно предсказать результаты нового заклинания, наверняка интересно, в отличие от того, чтобы применять это самое знание для создания того же нагревательного камня.

После моих слов собеседник запнулся на ровном месте.

— Лесс Минор, не смотрите на меня так пристально! Вы заставляете меня вам нравиться, — попыталась отшутиться, поймав его серьезный взгляд, хотя внутренне была напряжена, как натянутая струна.

— Лесса, вы случайно не телепат? — огорошил меня он.

— Нет… — Я была озадачена.

— Прошу простить меня. Просто ваши слова про теорию магии столь созвучны моим мыслям…

Я слушала его, изображая полное внимание, а сама краем глаза наблюдала, как Энжи, на манер садового шланга, тащит в зубах удава. Змеюка даже не извивалась, предпочтя изображать труп. Даже язык из пасти вывалился.

Дэн, спрятавшийся в нише, потеснив разлапистый фикус, склонился над притараненной крысявкой добычей. Ухватил гадину за основание шеи и провел ладонью. Сияние под его пальцами — и победная улыбка. А потом феникс поймал мой взгляд, кивком дав понять, что нашел нужное.

Я облегченно выдохнула, мило улыбнулась Робурину и… напоролась на раздосадованный взор Смерти.

Толстушка-курортница, что расположилась на козетке и приготовилась к зрелищу, увидев, как Дэн извлекает кристалл из пасти змеюки, и вовсе встала, уперла руки в бока и вслух высказывала все, что думает об одном наглом билетере, который обманул ее доверчивую натуру, наобещав красочное зрелище. А ведь она положилась на известное имя! Как же! Иналия была профессионалом и всегда умела не просто убивать, а делать это зрелищно и с размахом. И что же? Возмущение пампушки было искренним, а требовательный взгляд — устремленным в угол зала, где соляным столбом стоял слуга с подносом в одной руке. И все бы ничего, но прислужник в другой держал метательную звезду.

Дальнейшее произошло слишком быстро.

Короткий замах — и сталь рассекает воздух. Я успела толкнуть локтем племянника хозяина вечера, и он потерял равновесие. Зато страж, словно что-то поняв в последний момент, попытался закрыть собой Робурина.

Звезда впилась ему меж бровей.