Джена Шоуолтер - Темное удовольствие

У него были темные волосы, как у Джилли, и нежная кожа цвета меда с расплавленным шоколадом. И от него исходила та же неуловимая чувственность, словно он испытал боль любви и эта боль навсегда отпечаталась в его душе.

Однако на этом сходство заканчивалось. Рейес был высок и мускулист, как истинный воин. Он носил бесчисленное множество оружия, которое невозможно было скрыть под одеждой, ножи были пристегнуты к ремешку вокруг головы, закреплены на запястьях, лодыжках и талии. Каждый раз, когда она его видела, его тело покрывали боевые ранения, порезы на руках и ногах, а на лице виднелись синяки. Он был воином до мозга костей.

Они все были такими, эти самопровозглашенные Владыки Преисподней.

А она называла их Властители Ночных Кошмаров из-за ужасных снов, которые снились ей после встречи с ними. И все же эти сны не шли ни в какое сравнение с тем, кем эти мужчины были на самом деле.

У Аэрона были черные прозрачные крылья, и он мог летать, словно птица или злобный дракон. У Люсьена – разноцветные глаза, увлекавшие его жертву в гипнотическую бездну прежде, чем он внезапно исчезал, словно никогда и не существовал вовсе. Его всегда сопровождал аромат роз, сладкий и соблазнительный.

Каким магическим даром обладал Рейес, Даника не знала.

Она помнила лишь о том, как однажды он ее спас. Как сражался со своим другом-воином ради нее. Почему он предпочел причинить боль другу ради ее спасения? Почему он смотрел на нее так, словно в ней весь смысл его существования? И почему позволил ей убежать?

Разве это важно? Он один из них. Такой же монстр. Не забывай об этом.

Раздался еще один звонок, прерывая ее мысли.

– Девушки! – завопил Энрике.

Джилли застонала.

Даника потерла затылок. Передышка закончена. Она распрямила спину. Краем глаза заметила, как один из ее клиентов машет рукой, чтобы привлечь ее внимание. Она сказала Джилли:

– Тогда я зайду за тобой… в четыре тридцать завтра утром? Идет?

– Давай лучше в пять. Да, я, конечно, устала, но непременно пойду. – Джилли отвернулась и стала собирать стаканчики с напитками.

Даника занялась своими делами. Следующие десять минут она меняла салфетки, наливала кофе для Братьев Птенчиков и выполняла их просьбы. По крайней мере, это отвлекло ее от мыслей о Рейесе.

Затем Птенчик номер один уронил вилку, и ей пришлось принести ему чистый прибор. После этого Птенчику номер два захотелось еще кофе, а потом понадобилась чистая салфетка. Когда Даника наконец попыталась уйти, Номер два схватил ее за запястье, и это прикосновение неприятно обожгло ее кожу.

Но Даника не стала его укорять, напоминая себе, как важно каждое лишнее пенни, а вежливо спросила, чего он хочет, и высвободила руку из его хватки.

– Мы бы хотели поговорить с тобой, – ответил он, снова потянувшись к ней.

Даника отступила на шаг. Если он снова к ней прикоснется, она ударит его. Она больше не позволит незнакомцам дотрагиваться до себя. Ни за что.

– О чем?

В кафе вошла женщина с маленьким ребенком, колокольчик над дверью звякнул, извещая об их появлении.

– О чем? – повторила Даника.

– О работе. О деньгах.

У нее округлились глаза. Господи. Они приняли ее за проститутку? Так вот что они имели в виду, когда говорили «такая, как она». Забавно, они смотрели на нее с отвращением и все же были не прочь воспользоваться ее услугами.

– Нет, спасибо. Меня устраивает моя работа. – Что ж, не вполне устраивает, но им совсем не обязательно об этом знать.

– Даника! – крикнул Энрике. – Люди ждут.

Мужчины взглянули на дверь и нахмурились.

– Поговорим позже, – сказал Номер два.

Как насчет никогда? Серьезно. Проститутка? Даника оказалась ближе к входу, чем Джилли, и потому взяла два меню и положила на стол новым посетителям. Они были слегка неопрятны, измождены, мятая одежда испещрена пятнами. От таких не дождешься хороших чаевых, но Даника искренне улыбнулась им. И она немного завидовала этим двоим.

Она так скучала по своей матери.

– Что будете пить?

– Воду, – ответили они в унисон.

Мальчик печально смотрел на соседний столик, на стаканчики с ледяной содовой, покрытые крохотными капельками конденсата. Даника склонила голову набок, ее наметанный глаз художника мгновенно ухватил удачный вариант портрета, и от этого у нее сжалось сердце. Желания мгновенно упрощались, стоило лишить человека всего самого необходимого.

«Ты ведь не собираешься больше рисовать, помнишь?»

Рисование – слишком большая роскошь, когда твой мир может рухнуть в любой момент. Кроме того, она должна была испытывать чувства, чтобы рисовать. И не только счастье. Для того чтобы рисовать, ей необходим широкий спектр эмоций. Ярость, грусть, блаженство. Ненависть, любовь, скорбь. Без этих чувств она просто смешивала краски и размазывала по холсту. Но, испытывая все эти чувства, она могла потерять бдительность, которая необходима, чтобы остаться в живых.

Подавив грусть, которую она не могла себе позволить, Даника протянула посетителям их меню.

– Я принесу вам напитки, и вы сделаете заказ.

– Спасибо, – ответила мать мальчика.

Когда она направилась к фонтанчику для питья, Птенчик номер два снова схватил ее за руку и крепко стиснул ее. Даника сжалась, ощутив, как кожу опалила вспыхнувшая внутри ярость. Она не могла справиться с этим чувством, не могла подавить его так же легко, как грусть. Воображаемый лед, в который все это время была закована ее кожа, внезапно начал таять.

– Когда ты заканчиваешь работу?

– Я не заканчиваю.

– Мы спрашиваем ради твоего же блага. Этот мир – опасное место, и если ты не один из плохих парней, не стоит бродить вечером в одиночку.

– Еще раз меня схватишь, – процедила она сквозь стиснутые зубы, не обращая внимания на его притворную заботу, – сильно об этом пожалеешь. Я не проститутка и не ищу никакой работы. Ясно?

Незнакомцы уставились на нее с разинутым ртом, а Даника резко отдернула руку. Она торопливо отошла от их столика, боясь натворить глупостей. Выполняя заказ матери и сына, она чувствовала, как сильно дрожат ее руки. Сердце бешено билось в груди. «Ты должна успокоиться. Дыши глубже. Вот так». Наконец ее мышцы расслабились, и она перестала чувствовать пальцы незнакомца на своей руке.

На обратном пути она старательно избегала Братьев Птенчиков, не приближаясь к их столику. Когда мать мальчика увидела, что Даника принесла ребенку кока-колу, она хотела было возразить, но Даника остановила ее, подняв вверх все еще дрожащую ладонь. Она до сих пор не пришла в себя после прикосновения Номера два. Еще один глубокий вдох и выдох.

– За счет заведения, – прошептала Даника.

Энрике не делал поблажек даже своим официанткам и, услышав слова Даники, непременно вычел бы из ее жалованья доллар девяносто семь центов.