Елена Ляпота - Светлый оттенок тьмы

— Так они виделись? — удивилась Кьяра.

— Ну да. Это вчера случилось. Они помахались маленько. Княжичу славно досталось. Еле дополз до кровати.

— Дьявол!!!

Кьяра скрипнула зубами от злости и побежала в замок. Пронеслась по коридорам, заглядывая во все комнаты, но Ореста нигде не нашла. Тогда она поднялась по лестнице наверх и застала его в опочивальне.

Он стоял возле окна, оборачивая вокруг талии пояс, и выглядел вполне здоровым. На обнажённом торсе ни единой царапинки. Худая грудь ровно вздымалась, натягивая кожу на выпирающих рёбрах. Плечи довольно широкие, но всё ж невероятно худы. И что в таком девки находят? Одна красота — блестящие кудри да смазливое лицо, и то портили эти гадкие ямки на щеках.

Орест заметил её и усмехнулся — нахально, так что захотелось врезать ему по самодовольной синей роже.

— Ну, здравствуй, жена.

— Здравствуй.

И они замолчали, пристально глядя друг на друга, не зная, что и сказать. Кьяре хотелось спросить, где ж его так долго носило? На кой бес его понесло к щекотунам. Неужели он в самом деле хотел её ограбить? Однако слова почему-то застряли в горле, и всё вдруг стало совершенно не важно.

Он жив, слава Равнинам. Теперь самое главное — держаться подальше.

— Скажу слугам, чтоб готовили завтрак, — сказала она и повернулась, чтобы уйти.

— Э, не так быстро!

Орест в два шага пересёк комнату и захлопнул дверь прямо перед её носом. Он подошёл почти вплотную, так, что она могла слышать его дыхание. В глазах его сверкали крошечные молнии.

— Где же ты всё время шляешься, жена? Как распутная девка, дома не ночуешь. Зажигаешь чужие кристаллы.

— Да ты и сам дома не сидишь, — заметила Кьяра, отступая назад.

— Что толку сидеть, если меня не тут не ждут? Если по замку шатаются грязные кровососы и таскают за волосы собственных жён. Со славным типом ты связалась, Кьяра.

— Ты дрался с ним, глупый мальчишка? Зачем? Тебе его не победить. Он куда сильнее, коварней. Так что лучше держись подальше.

— Это мы ещё посмотрим, — пообещал Орест.

— Всё-то ты лезешь, куда тебя не просят.

— А что мне ещё делать, Кьяра? Ты неприветлива и холодна. Хотя ото всех вокруг я только и слышу о том, какое у тебя большое сердце! По мне так вместо сердца у тебя большая глыба.

— Вот и не трогай меня, синеглазый болван!

— Болван, говоришь?

Зрачки Ореста сузились, а щёки покрылись тёмными пятнами. Мышцы под кожей взбугрились, а на скулах заходили желваки. Он поднял руку, и она невольно отпрянула: сейчас ударит.

Но вместо этого Орест дотронулся до её подбородка и пристально посмотрел в глаза. По телу пробежала непонятная истома, и Кьяра почувствовала, что не может пошевелиться.

Морок… Она и забыла, что владыки умеют колдовать.

— Теперь ты вся во власти болвана, — шепнул он ей на ухо.

Пальцы Ореста скользнули по её шее, забрались в волосы на затылке, а губы едва заметно коснулись ключицы. Второй рукой он дёрнул завязку на груди и проворно забрался под рубаху. Легонько сжал грудь, затем наклонился и поймал губами сосок.

Кьяра напряглась и закрыла глаза. Только бы это кончилось поскорее…

Но Орест никуда не спешил. Он поднял её и отнёс на кровать, задрал подол платья и, опустившись на колени, стал ласкать то самое потаённое местечко между ногами. Это выходило у него так легко и ладно, что Кьяра его почти ненавидела. За то, что так хорошо…

Кровь бурлила, а тело подрагивало в сладостной муке. Краешком глаза она видела черноволосую макушку, мелькавшую между её колен. Ей вдруг так захотелось дотронуться до него. Убить, расцарапать его нахальное лицо до крови. Жаль, что она не могла до него дотянуться…

Орест оставил её лоно и лёг рядом с ней на кровать. Полностью обнажённый. Кьяра чувствовала, как в бедро упирается возбуждённое естество. Он тяжёло дышал, лаская горячими ладонями её всю.

— Если хочешь, я уйду, — хрипло сказал он.

— Хочу, — ответила Кьяра, и с удивление поняла, что морок спал.

Нужно уйти. Однако тело почему-то не слушалось.

— Ты сама сказала, — усмехнулся Орест и навалился сверху, подминая её под себя.

Кьяра невольно охнула, когда он ловко вошёл в неё. Приподнял её бёдра и, нежно поглаживая, развёл в стороны. Глаза его вспыхнули.

— Хочу, чтобы ты ушёл, — выдохнула она и зажмурилась.

— Я услышал только «хочу».

Даже с закрытыми глазами она ощущала, как он улыбается. Дерзко, самодовольно, мелкий неугомонный бабник. И он продолжал врезаться в её плоть сильными уверенными точками, от которых всё внутри сжималось. Кьяра положила руки ему на плечи — следует оттолкнуть его и как можно скорее, но почему-то она не смогла. Опять морок?

— Если бы не хотела, сказала бы просто «уйди», — раздалось над самым ухом.

Кьяра открыла глаза, лишь на секунду, чтобы взглянуть на него. Ресницы Ореста были опущены, голова слегка запрокинута назад, а на лице такое распутное и блаженное выражение, что она не выдержала, опять зажмурилась. А из глубины того самого потаённого уголка, в который он сейчас так неистово врывался, поднялась волна и окатила её всю, с ног до головы, невероятным сладострастным огнём.

Будь он проклят, похотливый стервец!

Орест тоже задрожал, а с губ сорвался тихий звериный рык. Затем он скатился с неё и лёг рядом. Ладонь его скользнула ей на живот. Кьяра почувствовала лёгкое покалывание и с облегчением вздохнула. Слава Равнинам, это безумие не принесёт плоды. Но как же естественно и ловко это у него выходило! Так привычно, будто он только и делал, что окучивал баб. Развратный бес! Кьяра привстала на кровати, постепенно приходя в чувства, и повернулась к нему лицом.

Орест лежал, распластавшись на простынях, весь обнажённый, и такой порочный, что дух захватывало. Волосы разметались сверкающим чёрным облаком, а на щеках опять заиграли противные ямочки. Жалкий ветреник. А ведь ей было так хорошо, что тело до сих пор пылало, и он это прекрасно понимал.

— Вот теперь можно и поесть, — просто сказал он, обхватил её за талию и притянул к себе. Руки его опять потянулись к соскам, а губы проложили на шее влажную дорожку из поцелуев, и Кьяра вспыхнула.

— Ненавижу тебя!

Она вырвалась из рук Ореста, спрыгнула с кровати и впопыхах оделась. Он продолжал смотреть на неё — чуть насмешливо, будто понимал, что она лукавит. Но она не лукавила. Сейчас Кьяра действительно его ненавидела всей душой, но не так, как себя.

Себя она вообще готова была разорвать на части.

Кьяра выбежала на двор и помчалась к конюшням. Слуга, увидев её негодующее лицо, не дожидаясь приказа, вмиг оседлал лошадь.

Она забралась в седло и поскакала прочь от замка.

Через бескрайние поля, оставляя позади желтоватую дымку пыльцы, сбиваемой копытами скакуна. Лицо обдувало потоками свежего ветра, а щёки, наконец, перестали пылать. Кьяра мчалась, особо не задумываясь, куда держит путь.