Ирина Смирнова - Девушка с Косой

- Кхм, - опешил я, - Мас… Ирина? - но клубок никак не отреагировал. Заснула на полу? С открытой дверью и окном?

- Ирина! - позвал я уже более настойчиво, но кокон даже не дёрнулся.

«Да ржа! Во что этот цвирк новорожденный снова вляпался!» - только и мог думать я, когда подхватил ее на руки, чтобы переложить на постель. Она была буквально ледяная!

- Кто спит на полу с такими сквозняками, самоубийца доморощенная! Ты ж вроде жить хотела, это я тут суицидник! - зарычал я на чуть приоткрывшую странно опухшие глаза девушку, разместив ее на лежанке. - Идиотка малолетняя!

Окна и двери я закрыл, а потом поймал себя на том, что уже снимаю рубашку. Ну да… надо ее хоть согреть. Где та штука, которой она кипятила воду?

«Какая ирония, не правда ли… тьфу, ржа!» - проносилось в мыслях, пока я делал горячий чай, а потом устраивал у себя на коленях и прижимал к себе замерзшее тело своего маленького глупого Мастера.

Раньше именно я всегда был тем, кого опекали, учили, оберегали. А теперь вот, как снег на голову, да с крыши, на меня самого свалилось это… дитятко. И не важно, что телом взрослая, по уровню знаний - как бы не меньше, чем у меня в мои восемь лет, когда от мамкиной титьки забрали. Ну дам я ей учебники, она там ни ржи не поймёт, забросит их куда подальше и продолжит в местной академии дурью маяться. Я бы и сам их в своё время не взял, но ремень стимулировал.

Ненадолго представил, как я нависаю над Ириной с этим аргументом воспитания, пока она пытается штудировать обязательную программу, и немного нервно хохотнул в кулак. Уж слишком меня беспокоило, что она до сих пор почти не реагирует на вопросы.

Но хоть отогреваться начала, и лапками за мои плечи цепляется. Ржа-а, дурацкая ситуация, глупая женщина... неправильная беззащитная неумеха-Мастер! Но почему это так странно отзывается где-то внутри? Может, это наша связь так влияет? Или нет? Всё же мой опыт в этом довольно … однобокий. Ржа, буду думать, что это только связь, мозгам легче.

Ну и как вот это вот трясущееся бросить? Пропадет… И я хорош, наорал на ребенка, который банально ничего не знает! Перенервничал, сорвался… Ну ладно, теперь, пока весь свод правил охотников не вызубрит - никаких сла …эм… никакого секса, во!

Ирина вдруг пошевелилась и очень тихо вздохнула, но словно хихикнула. Ммм, завтра разберёмся. А сейчас спать… восход всегда свежей заката.

Часть 8

Ириска

Сама понимаю, что зря вспылила и полезла рассказывать, как там у них все неправильно и корыстно устроено. Видела же, что Мик не на шутку перенервничал. Более того, чувствовала, что он всерьез испугался и не только за себя…

Наверное, наша связь сыграла с нами дурную шутку - я ведь тоже словила порцию и его паники, и его злости. Но ко всему прочему это наложилось и на мои собственные чувства.

Я вообще-то не люблю “принципиальных” людей с громкими заявлениями. Тех, кто в жертву своим убеждениям готов принести живых… но при этом у меня есть как раз что-то наподобие этих дурацких принципов… не знаю, такие вот штуки, которые настолько проросли через меня, что отказаться от них – значит отказаться от себя и перестать быть.

И одна из них - если можешь помочь - помоги. Просто так, как вот армяне говорят - кинь добро в воду и уходи.

Не потому, что я такая вся моральная, правильная и святая. А потому что иначе физически не получается - мне же потом дороже станет, буду вспоминать и мучиться. Могла! И не сделала… да ну нафиг. Это не доброта ни разу, это инстинкт самосохранения.

А еще я очень тяжело переношу, когда на меня кричат. Не умею кричать в ответ, сжимаюсь и жду, что сейчас ударят. Что поделать… не ходите, девки, замуж и все такое. Не хочу вспоминать. Но любой крик провоцирует у меня желание закрыться, уйти, убежать как можно дальше. Или чтобы он ушел…

Ну глупо же, понятно и прозрачно, что надо было просто поорать обоим, если на то пошло, и успокоиться. И дальше разговаривать, выяснять, объяснять, что я нутром чувствовала там, в сарае, что поступаю ПРАВИЛЬНО. Что нельзя иначе, что…

Ага, а я вместо этого обозвала всех чуть ли не падальщиками и, как обычно, закрылась.

Когда Мик хлопнул дверью, внутри словно что-то оборвалось. Стало пусто и холодно. Я еще успела подумать, что даже в мыслях это звучит ужасно банально, но и только.

В груди разрасталась режущая боль, и я удивилась - откуда? Связь мы еще не разорвали, только дернули каждый за свой конец до крови. Энергию я получила. Вполне хватит дожить… сколько-то. Откуда же боль?

Впрочем, скоро и эти мысли исчезли, я бессильно сползла на пол возле дивана и свернулась клубком, прикрывая солнечное сплетение ладонями. Там было больнее всего. Кажется, я плакала… кажется. Сосиска приходит греть меня, только если я плачу. Пихает лапами, тыкается носом в ухо, может даже лизнуть… если она снизошла со своих антресолей, значит, все действительно плохо.

Когда Мик вернулся - через час, или через ночь - я даже не смогла бы определить. Просто вернулся. Просто наполнил пустоту своими душевными метаниями, ворчанием, непониманием, отголосками ушедшей злости, страха… чувства вины, какого-то неправильно огромного для нашей ситуации. Он поднял меня с пола, тормошил, заворачивал в свою рубашку, потом в одеяло, что-то бурчал, то ли мысленно, то ли вслух, поил горячим чаем… а я просто потихоньку отогревалась, но сил не было даже нормально открыть глаза. Кажется, так и уснула у него на руках, а он всю ночь продолжал баюкать кокон из одеяла, в который меня упаковал.

Утро началось с требовательного мяуканья. Кошке наши трагедии и разногласия с примирениями были по барабану. Сосиска хотела жрать, и требовательно ходила взад-вперед по… ха! Не по мне! По Микаэлю.

- Это что за… - сонно пробормотал парень, щуря глаза от яркого утреннего света. - Чего это она? - недоуменно спросил он уже меня, подхватывая кошку и держа ее на вытянутых руках, будто боялся, что та сейчас взорвётся.

- Есть хочет, - я потянулась внутри кокона и с удивлением осознала, что кое-кто так и не дал мне из него выпутаться. Такое впечатление, что пресекал любые попытки и заматывал обратно. Иначе я ж себя знаю - одеяло лежало бы на полу, а я ежилась, пытаясь натянуть подушку на всю себя.

- Умное животное, - хмыкнул он, вставая, и аккуратно опуская кошку на пол. - Сразу чувствует, кто из нас способен добыть еду, - Микаэль потянулся, зевнул и пошел к холодильнику.

- Корм в пакете слева, - вздохнула я, глядя как эта черная плюшевая предательница трется об его ноги, нетерпеливо помуркивая и преданно заглядывая в глаза.

Микаэль оглянулся на меня, и на его лице мелькнуло какое-то чувство… словно бы опасения.

- Это плохая идея, кормить ценное животное такой бурдой, - ворчливо выдал он, изучив пакет с кошачьим кормом, и снова скосил на меня настороженный синий глаз. Не поняла? Он истерики ждет или чего?