Андрей Лукин - Хозяин таёжного неба

— А уважаемый Зебур слово пустил, что вор — ты. Твоё слово против его ничего не стоит. Зебура все гномы знают и уважают. Даже таёжные гномлины к его слову прислушиваются.

— Никогда таёжные гномлины к Зебурову слову не прислушивались, — отрезал Стёпка, вовремя припомнив памятную встречу. — Мне о том сами уважаемые Топтычай, Чуюк и многомудрый Тютюй говорили. А слово гномлинских государей весит больше, чем слово Зебура. Они его не слишком-то уважают, потому что он с Оркландом дела имеет. Вот так.

Гномы в растерянности переглянулись. Не ожидали, что демон вхож в такие высокие круги и лично знаком с тремя гномлинскими государями. То, что эти государи без зазрения совести сдали демона весичам, дела не меняло. Он с ними встречался и говорил. И даже имена их запомнил.

— Зебуровы уговоры с орклами нас не касаемы, — наконец возразил первый гном. — Он уважаемый глава уважаемого рода и мы не можем его слова пустить на ветер.

— Ну и что мне сделать, чтобы вы от меня отцепились? — спросил Стёпка. — Золото вам вернуть? Не дождётесь. Мне оно самому нужно. Да и потратил я уже немного. Прощения попросить? И не подумаю. Не за что мне прощения просить, а за такие дела я бы и сам у Зебура не только золото, я бы у него вообще всё отобрал, потому что он предатель, врагам помогает.

— Ведом нам один способ, — подал голос старик. — Да согласишься ли ты на него?

— Какой способ? — насторожился Стёпка. Он уже учёный был, понимал, что когда так уклончиво говорят, ничего хорошего ждать не стоит.

— Узнать вор ты или не вор, — пояснил гном. — Верный способ. Самый верный.

— Я согласен, — сказал Стёпка, потому что про самого себя он точно знал, кто он и что. — А что за способ?

— Ежели мы тебе заранее скажем, боюсь, ты не согласишься, — сказал гном.

— А если я не захочу?

— Значит — ты вор.

Стёпка задумался.

— Ну ни фига себе. Я-то точно знаю, что не вор. А вдруг вы мне руку отрубить вздумаете, или заклинание какое-нибудь скажете, от которого я в какую-нибудь бяку превращусь?

— Никакого невосполнимого ущерба тебе содеяно не будет, — заверил гном. Он пожевал губу и решился выложить все карты на стол. — Будет боль. Сильная боль, которую можно перетерпеть, но только ежели ты не вор. А ежели вор — закричишь и руку позорно отдёрнешь.

— Я согласен, — сказал Стёпка, хотя боли боялся. Но уж очень ему надоело, что его в таком мерзком деле все обвиняют. Лучше один раз боль вытерпеть, чем всю жизнь с клеймом позорным ходить.

— Поклянись именем прадеда своего, что на испытание согласен, — строго велел старый гном. Видно, было, что всё это доставляет ему немалое удовольствие. Прочие гномы молчали и смотрели на Стёпку с любопытством.

— Клянусь именем прадеда своего, что согласен на ваше испытание, — повторил Стёпка. Его слегка затрясло, но он мужественно старался свой страх подавить. Хотя в голове так и вертелась подлая мыслишка: а зачем мне всё это нужно? Ведь даже если я докажу что не вор, в моём положении всё равно ничего не изменится, всё равно я останусь в тюрьме, только и радости, что эти коротышки перестанут смотреть на меня как на злейшего врага всего гномьего племени.

— Имя, — потребовал гном.

— Чьё? — не понял Стёпка.

— Прадедово имя назови.

— Э-э-э… Марк, — вспомнил Стёпка дедово отчество. Самого прадеда он, разумеется, никогда не видел даже на фотографии, тот умер задолго до его рождения. К тому же это был единственный прадед, имя которого он знал. Нет, ещё одного знал, того, который на войне в плену у финнов погиб, Петром его звали.

— Мрак, — тут же переиначил гном. — Звучное имя. Даже гному такое носить не зазорно.

— Выложи один золотой, — велел гном.

Стёпка, радуясь своей предусмотрительности, вытащил из кармана монетку и положил на крышку ящика. Хорош бы он был, если бы пришлось перед гномами снимать кроссовку и выуживать из-под стельки деньги. Они тогда без всякого испытания решили бы, что он вор, потому что только воры в таком месте своё наворованное золото могут прятать. Хотя, они всё равно уже учуяли, где у него остальное денежки прихоронены.

С минуту все молчали. Первый гном сверлил Стёпку нехорошим взглядом и постепенно багровел. Старик был непробиваемо спокоен. Третий гном закусил ус. Кажется, ему было смешно.

— Извините, — сказал Стёпка, ругая себя за тупость. Дотянуться до крышки ящика гномы не смогли бы при всём желании. — Не подумал.

Он взял драк и, присев на корточки, протянул его старику. Тот взял монетку, повёл носом, принюхиваясь, кивнул. Похоже, унюхал, что она точно в Зебуровом сундуке когда-то лежала. Стёпка подумал, что она должна благоухать ещё и его немытыми ногами. Его эта мысль рассмешила, и он с трудом удержался от улыбки — не хотелось нарушать мрачноватую торжественность момента.

Гномы подтянулись, построжели лицами и встали в ряд перед Стёпкой. Несмотря на то, что они были до смешного невелики ростом, выглядели он внушительно — основательные такие, серьёзные, убеждённые в своей значимости человечки. Старик прокашлялся и выговорил неожиданно густым басом:

— Гном-предводитель Усть-Лишайского нижеподвального колена Бурзай по слову, пущенному замковым гномом Зебуром, заявляет, что демон Стеслав — вор, позарившийся на чужое золото.

Стёпка, ожидавший от него совсем других слов, тут же возмутился, но вовремя прикусил язык, потому что без промедления заговорил второй гном:

— Гном-прорубатель Усть-Лишайского заречного колена Чучуй по слову, сказанному демоном Стеславом, заявляет, что он не вор и золото ему досталось по праву от другого владельца.

Это было уже лучше и звучало приятнее. Стёпка понял, что это такой обычай перед испытанием.

Третий гном заговорил впервые. Голос у него оказался хриплым и раскатистым:

— Гном-водобой Усть-Лишайского подвратного колена Чубык обоими Стерегущими клянётся, что будет наблюдать за испытанием честно, не отвлекаясь, и вынесет истинное решение.

Гномы уставились на Стёпку. Он не знал точно, что должен говорить, но догадался, что если его заранее не научили, то он должен сказать то, что ему самому хочется. И он сказал:

— Демон Стеслав третьего периода четвёртого уровня заявляет, что Зебурово золото он получил от чародея Серафиана и… И готов это доказать.

Старый Бурзай вытащил откуда-то из-за спины и быстро поставил перед собой небольшой медный сосуд на треноге, затем ударил кремнем и над сосудом загорелся фитиль. Яркое пламя высветило высокий потолок. Дрэга зашипел и перескочил на топчан, сердито поглядывая на гномов изумрудными бусинками глаз. Бурзай небольшими клещами подхватил монету и принялся нагревать её в пламени. Стёпка смотрел на то, как языки пламени лижут золото, и ему всё это очень не нравилось. Мало того, что боль обещали, так оказывается, что это будет боль от ожога. А иначе чего ради накалять монету?