Юрий Ишбулатов - Пепельная столица

— Это целое состояние! Слишком много даже за артефакт. Не уверен, что ты убедишь меня в обратном, — разочарованным голосом отозвался Нуаркх.

— Я попробую, — Гаор медленно наклонил голову и облизнулся широким мясистым языком. Он убрал с груди полу накидки, обнажая бесформенный шрам. Безобразный каньон раны, выстланный безжизненно-серой плотью, глубоко врезался в мускулы множеством ответвлений, — острие не вспороло кожу, но через пару секунд плоть вокруг царапины вскипела. Остановить разрастание такой раны невозможно без помощи соответствующего артефакта или Лим'Нейвен, сведущего в хирургии. Оба попадаются очень нечасто. Приличную Саантирскую сталь копье прошило как масло и оставило пару глубоких зазубрин на скимитарах из черного железа.

— Получается, если я случайно задену лезвие собственного оружия, то лучше сразу отрезать руку? — скептически отозвался Нуаркх, — двадцать пять марок за вещь, которая смертельно опасна для хозяина? Ты, верно, шутишь.

— Убедительно притворяешься идиотом, костяшка. Ты прекрасно понимаешь, что артефакты, подобно Искусству, всегда очень опасны. Особенно если использовать их без осторожности, — шея Гаора перевалилась через стол и угрожающе нависла над Нуаркхом. Помолчав, Змей продолжил более тихим тоном, — я продолжу, забыв о дурацкой попытке сбить цену. Рана, оставленная копьем, даже с учетом отупляющей боли, это не самое неприятное. Оружие способно прикончить не оставив никаких следов. Наконечник подобен крупной и пустой слезе Урба.

— И что? Пустые артефакты отнимают Тепло тех, кто имеет неосторожность к ним прикоснуться, — голос Нуаркха был скучающим и не заинтересованным, но сам тоннельник узнавал в описании костяное копье Синагара и с трудом скрывал ликование.

— Острие копья делает это независимо от того сколько жертв или заряженных Слез оно опустошило.

— Оставив в стороне все необоснованные придирки… — медленно прощелкал Нуаркх, облокачиваясь на столешницу и скрещивая руки, — это оружие чрезвычайно опасно для хозяина. Как аккуратен бы я ни был, разно или поздно что-нибудь пойдет не так. Это просто неизбежно, ведь копье мне нужно не для украшения гостиной. И все же, оно меня заинтересовало. Снизь цену до 20 хаков, и я буду рад на него взглянуть.

— 22 хака. Тепло жертвы никуда не исчезает, но переливается в носителя. Это дает ощутимое преимущество.

— Надеюсь, копье выглядит под стать возможностям и цене, — произнес Нуаркх, поднимаясь с лавки не без помощи клюки.

— Выглядит оно весьма примечательно. Настолько, что я не советую вынимать его из чехла в пределах Саантирских границ, — прогремел Змей, ощерившись, толи в улыбке, толи в оскале. Следом он вышел из-за стола и направился к своим покоям.

После короткой прогулки по ветвистым коридорам, заполненным густыми темно-карамельными тенями, двое оказались перед высокой дверью. Массивные створки из кипящего дерева пересекали широкие полосы черного железа, каждую венчал внушительный замок. Проворно с ними разобравшись, Змей навалился лбом на дверь. Медленно и неохотно она поддалась, тихо шурша тщательно смазанными петлями. Через расширяющийся дверной проем, взгляд Нуаркха коснулся просторной комнаты. Богатое убранство содержало следы трех жильцов. Мягкая пуховая подстилка с невысокими бортиками и плотным непроницаемым пологом служила постелью Гаору и напоминала Змею расщелины родного Урба. Ложе явно не могло вместить и трети чешуйчатой туши. Неподалеку от странной кровати возвышалась деревянная перекладина. С гребня свешивался подлатник из шкуры каменной саламандры, идеальный в условиях испепеляющей жары. Темно-серую шкуру облегал элегантный латный доспех Змея. Свечение ламп разлилось по пластинкам матовыми золотистыми бликами. Идеально подогнанные элементы покрывала непрерывная вязь бронзовых узоров, которые закручивались вокруг круглых прорезей для глаз. Позади доспехов темнел вертикальный росчерк клеймора, пересекавший трехметровую стену. Сюрреалистично тонкий клинок не выдержал бы собственного веса без помощи Искусства. Обманчиво хрупким казался и эфес, в который сплелись две змеи. Чешуя одной блестела начищенной медью, а у второй мрачнела Саантирской темно-пепельной сталью.

— Очень изящное оружие, узнаю тонкий вкус Змеев Урба, — тоннельник одобрительно кивнул. Гаор никак не отреагировал и даже не поднял на клинок безжизненные медные глаза. Соседями Змея, судя по остальному интерьеру, был мрачный тоннельник из числа Хранителей, а также бледная со слабостью к непрактично роскошным и откровенным нарядам.

— Накидки из шкур Урбского Мимика? — Нуаркх обратил внимание на несколько плащей, которые издалека казались неровной кладкой, — моя не пережила перехода.

— Подарю тебе одну, если согласишься на 22 марки, — Гаор нагнулся к огромному цельнометаллическому сейфу. На черной, выщербленной поверхности двери не было замочной скважины, только приоткрытая пасть, сверкающая острыми клыками. В когтистой лапе змея возник небольшой кусок сырой грудинки, который он нанизал на иглы зубов. Через секунду нечто принялось рывками утягивать подачку в недра двери. Под стальными платинами в сбивчивом живом темпе провернулись шестерни, и дверь бесшумно отворилась, открывая вид на множество богато украшенных шкатулок и футляров из черного железа.

— Осторожней, оно голодно, — предупредил Змей и взялся за древко, собранное из позвонков множества Хинаринцев или Синитов. Широкий наконечник томился в массивных кандалах из черного железа, туго перетянутых красной Хинаринской нитью. Гаор ловко разделался с узлом, и явил острие из нижних челюстей змеев Урба. Роль режущей грани играли маляры, стесанные до борозд нервных каналов. Между собой их соединяли два фрагмента лицевых костей, совмещенных по вытянутому носовому отверстию. Кости казались только что извлеченными из жертв. Хрящи наполняла студенистая, мутная жидкость, а пористая ткань зубов сочилась влагой и имела яркий черно-зеленый цвет. Рассматривая безобразное оружие, Нуаркх ощутил стремительно нарастающее беспокойство, будто стена Урба уже гремела у стен бастиона. Мысли заменил вихрь тошнотворных образов, спина начала зудеть в ожидании коварного удара, тоннельник с трудом подавил желание оглянуться и проверить коридор.

— Вижу, ты умолчал о некоторых особенностях этого артефакта, — резюмировал Нуаркх, инстинкты молили отшвырнуть кровожадное оружие.

— Когда оружие поймет, что не может тебя запугать, то признает хозяином. Оно прогонит любой страх и заменит его безудержной кровожадностью, — низко прогремел Гаор, и неохотно вложил оружие в протянутые руки тоннельника, — если поддашься копью, то даже Проклятье Урба не рискнет прикасаться к твоему разуму.