Михаил Михайлов - Капитан 2

- Рассказывайте.

Гномы вылупились на меня, словно услышали неведомое ранее откровение.

- О чём? - первым отошёл от шока Дагар.

- Обо всём.

По-моему, на эти два слова у гномов аллергия, иначе с чего они дружно покраснели и пооткрывали рты, словно им стало воздуха не хватать. И судороги пошли - эвон как кулаки сжались, прямо до 'побеления' костяшек пальцев.

Так, пора заканчивать прикалываться и переходить к деловому разговору, а то ведь побьют, у гномов с этим делом быстро...

От гномов я ушёл только через час. Бородатые оружейники ни в какую не хотели отпускать меня, пока не утрясли все детали. Сообща решили, что стволы, рамки и барабаны закажем на стороне, а вот соединять их и изготавливать прочие части револьверов - в частности УСМ - будут уже Даррид с Бардиром у себя в мастерской. Ну, и содрали с меня деньги для заказов и материалов. При этом обчистили подчистую, в кармане сейчас сиротливо бренчали всего пять золотых монет. От награды, полученной от благодарных родственников спасенных девиц, ничего не осталось. Если б не полный пансион у Дарика, то впору идти на паперть или бросаться в очередную денежную авантюру.

Плюс один во всём этом - гномы оставили меня в покое до того момента, когда оружие не будет изготовлено. Вот тогда мне предстоит дорога к Пьяго, расчет и путь назад. Ну, это если Дагар сможет отыскать попутный дирижабль до посёлка или купить что-то подходящее. Именно этим он должен заняться с завтрашнего дня.

Из-за гномов, вернее по причине опустевшего кошелька, пришлось отказаться от ряда планов. Хотел сделать заказ на грандиозный букет для Сандры, чтобы поднести его вместе с картиной, но теперь придётся обойтись только её. Сквалыги гномы, не могли учесть мою долю вклада в счёт будущих доходов.

Так что, побродив вволю по городу, я остановил извозчика и велел тому вести меня к Дарику. Остаток дня, а за ним и вечер прошел незаметно. А на следующий день я забрал у гномов картину и поспешил обратно 'домой' - там меня дожидалась Сандра.

Плохо, конечно, что так вышло с букетом, но и без цветов мне удалось произвести фурор. Когда я развернул перед девушкой свёрток и представил ее очам картину, она лишь сдавлено охнула и прижала ладошки к своим очаровательным заалевшим щечкам.

- Ой, Дарик, да это же... это же...

- Точно, - подтвердил он её невысказанную догадку, - волшебный шёлк. И там - ты.

Волшебный шёлк был сродни золотой кожи, только получали его у лесных фей. Очень хрупкая и недолговечная вещь, но чудовищно дорогая. Чаще всего, по причине капризности, идёт на картины и гобелены. С виду - сероватые нити, на первый взгляд обычные испачканные белые нити. Но в руках мастера они обретали цвет и объём. Повинуясь его желанию, шёлковые нити сплетаются, обретают цвет и насыщенность. Словами это очень трудно описать - это надо видеть. Никакие привычные мне 'технологии будущего' вроде 3D, голограммы и прочего не сравняться с небольшим гобеленом из волшебного шёлка.

- Славар, спасибо тебе. Огромное спасибо за... за твой подарок, - произнесла негромко девушка и вдруг шагнула ко мне, приподнялась на цыпочках и быстро поцеловала меня в губы. Потом покраснела ещё сильнее и чуть ли не бегом скрылась в своей комнате.

- Ух ты, - рядом охнул Дарик.

- Ага - ух ты, - немного ошарашено согласился я с приятелем. - Дарик, я ничего такого глупого не сделал со своей картиной? Может, не нужно было дарить или изобразить что-то другое, не Сандру?

- Успокойся. Славар, успокойся. Видишь, как она отреагировала? Значит, сильно зацепила её твоя картина. Знал бы ты, какая у меня сестрёнка скромница, понял бы, что означает для неё этот поцелуй.

- Да я... - смешался я, чувствуя до сих пор жар девичьего дыхания и мягкость чужих губ.

- Пойдём немного по парку погуляем, заодно сестрёнка немного придёт в себя, - предложил Дарик, прервав мою фразу.

- Пойдём. А картина? Она так и останется тут лежать?

- Слуги уберут. Пошли.

Дойти удалось ровно до последней ступеньки уличной лестницы. И в тот момент, когда я уже занёс ногу, чтобы шагнуть на брусчатку нас окликнули:

- Подождите, я тоже в парк.

Позади стояла Сандра. Девушка всего лишь за несколько минут успела преобразиться - сменить пышное платье с корсетом на более простенькое, с минимумом рюшей и прочих кружавчиков. Очень похожей на то, что изобразил мастер на картине, только вместо серебристо-белого на Сандре было светло-голубое.

- Мм, тогда я, пожалуй, дома останусь, - торопливо произнёс Дарик. - Чтобы лишним не оказаться.

Впрочем, на его слова внимания ни я, ни Сандра не обратили. Девушка, стараясь не торопиться, спустилась по ступенькам ко мне и приняла мою руку. Парк встретил нас прохладой, беззаботными птичьими трелями и пустотой. Пустотой от чужих нескромных взглядов. Я не помню, в какой из моментов наши губы соприкоснулись и кто был виновником сего действа - я или Сандра. Просто через некоторое время осознал, что у меня воздуха не хватает после затяжного поцелуя и едва смог оторваться от сладких девичьих уст.

- Славар...

- Сандра.

Мы гуляли до самой темноты, и только когда заметили, как слуги, стараясь казаться как можно незаметнее, зажигают фонари вдоль аллей парка, пришли в себя. За ужином от весёлых подначек Дарика я краснел ничуть не меньше Сандры. А после него Сандра сообщила, что решила остаться с нами, проведёт эту и несколько следующих ночей в особняке Дарика.

Потом наступила ночь и с ней пришли сны.

Я вновь находился в своей квартире, старой ещё, где жил с родителями в школьную пору. Сидел по-турецки на кровати в окружении вырезок из 'Техника Молодёжи', нескольких листов с какими-то левыми распечатками и пары постеров с изображением винтовок конца девятнадцатого и начала двадцатого веков: 'мосинка', 'маузер', 'арисака', винтовка Генри, 'светка', винтовка Лебеля. Рядом на стуле, перевернув тот спинкой наоборот, сидел Сашка.

- Видал какая штука? Эх, какая жалость, что наши прошляпили такую классную вещь, - грустно произнёс приятель, пока я вчитывался в строчки и разбирал плохо пропечатанные рисунки. - Могли в войну войти с обалденными ружьями!

Это Шурик про статью, в которой описывалось изобретение некоего Герлиха. Тот успел в двадцатых годах поработать на Союз, потом соскочил к немцам, после них закорешился с американцами и там же благополучно помер при невыясненных обстоятельствах (предположу, что фрицам жутко не понравился такая 'лягушка путешественница', а может, тут поработала 'длинная рука' НКВД). Собственно, ладно с его смертью и скитаниям по НИИ, суть в том, что этот учёный смог добиться поразительных успехов в придании винтовочной пули потрясающей скорости - почти под полтора километра в секунду! Это нечто для той поры. Специально сконструированная для таких скоростей пуля пробивала на ста метрах пятнадцатимиллиметровый лист брони. Да ещё как пробивала - сталь в точке попадания становилась хрупкой, как стекло. И это обычной свинцовой пулей.