Сергей Байбаков - Воины Беловодья

Наконец, венды справилась со смущением. Во все глаза глядели на хозяйку. Видели соболиные тонкие брови, тонко очерченный нос и крепко сжатые, чуть припухлые губы. Будто сердится красавица. Но видно — вот-вот и заиграют уста радостной улыбкой. Глаза девушки лучились весельем, и сквозило в них нечто необъяснимо чарующее. Красавица искренне наслаждалась, видя замешательство вендских охотников.

Ни молодцы, ни Прозор, ни мореход Любомысл доселе не видели такого необычного и красивого наряда, в который была облечена девушка. Струилось невесомое, похожее на девичью вендскую рубаху платье — только длиннее, до щиколоток. Ткань его серебрилась, казалось, по нему, будто в погожий день по воде, пробегают веселые искорки. Сверху платья накинута легкая небесно-голубая безрукавка, а по ней серебряной канителью вышиты и облака, и птицы, несущиеся под ними, и лик солнца, который раскинул лучи над облаками. Странным казалось, что рисунок вышивки был наполнен непонятной силой и казался будто живым.

Волнистые белокурые волосы девушки перехватывал по лбу узкий, изукрашенный сверкающими самоцветами ремешок. Снизу под него было воткнуто перо мудрой ночной птицы: или совы, или филина.

Тонкие запястья украшали гладкие, тускло мерцавшие в сумраке золотые наручи. На пальцах рук несколько колец со вделанными в них изумрудами. Казалось, сверкнут глаза красавицы, и камни тут же им вторят.

— А-а-а!.. Гости дорогие! Приехали наконец-то! Как добрались? Не узка ли тропка оказалась? Вижу-вижу — болото обходили! Наверное, потому и задержались. Намаялись, верно? — улыбалась девушка. — Ну что же: распрягайте коней, да в горницу проходите. Мы ведь с Баюном вас заждались!

Вопрос, кто такой Баюн, тоже заждавшийся усталых путников, разрешился сразу. Из дверного проема неторопливо вышел важный полосатый котяра, размером чуть ли не с рысь, и, изогнув толстый хвост крючком, принялся тереться о босые ноги красавицы.

На дивном коте был надет блестящий серебряный ошейник. Передние лапки украшали такого же вида наручи. Весь вид нарядного кота выражал довольство, самоуверенность и радость. Прищуром желтых глаз он цепко озирал дорогих гостей. Взгляд его ненадолго задержался на Добромиле, на молодцах. Более пристально он изучал Прозора и Любомысла. Особенно Любомысла. И тут, переведя желтые глаза на суму старика, кот неожиданно фыркнул и зажмурился. Будто узрел нечто плохое. Старый мореход не знал, что и подумать. Чем это он не угодил Баюну?

Милован и Борко уже отошли от первоначального изумления и бросали на девушку восторженные взгляды. Парни приосанились, они выпячивали грудь и напускали на лица серьезный вид. Руки их сами по себе не к месту трогали оружие: то черен меча ухватят, то перевязь налучи поправят. Но все равно, показать красавице, что они основательные люди, получалось плохо. Хоть и надувались спесью молодые воины, но подводил их багровый румянец, который резко вспыхивал на пухлых щеках.

Зардеются молодцы и только справятся со стучащими сердцами, только ощутят, как кровь от лица отхлынула, как снова чувствуют, что лица вновь горят огнем и снова полыхает на щеках проклятущий жаркий румянец.

Совладать с ним молодцы ну никак не могли! Это и понятно: кого угодно ожидали они встретить у озера. Что угодно! Борко и Милован готовились к любой неожиданности; тут их могло поджидать неведомое чудо-юдо, или, скорее всего, снова бы встретились с той неопрятной каргой, которая трещала костяшками оберегов и вещала неприятным скрипучим голосом.

Но молодые дружинники и представить не могли, что после перехода по хворому заплесневелому лесу, после виденных в нем страшноватых и непонятных вещей, после нападения змеев они встретят такую красавицу! И чудовищ, оказывается у озера нет. И зверюг — матерых и опасных — тут тоже не видно. Только вот видят красу ненаглядную, а из зверей лишь кот-добряк!

Вон, вишь, как к хозяйке ластится! И бесстрашный кот: о хозяйку потерся, их желтыми глазищами осмотрел и к жеребцам порскнул — ничуть, видать, не боясь здоровых зверей. И откуда коту в таком лесу взяться? И как его тут не подъел какой-нибудь сильный зверь?

И Любомысл с Прозором были озадачены. М-да… Хозяйкой-то этого озера оказалась вовсе не давешняя древняя старушка, которая направила их сюда! Она обещала, что будет их тут ждать. Так где же она? Хотя… Хотя, если по пути у них и были какие-то сомнения, то сейчас стало ясно, что ничего плохого в этом месте их не ждет.

У пригожего терема на берегу лишь девушка красоты неописуемой, а с ней кот. Кот тоже не простой, вон, весь серебром препоясан! И как это у него получилось ловкости своей не растерять? Серебро — оно же тяжелое, оно движения скрадывает! И на хозяйке тоже есть украшения из этого убийственного для любой нежити металла. Нет, тут опасности они не чуют!

Первым пришел в себя бывалый человек Любомысл. Отвесив учтивый поклон — насколько это было возможно сделать сидя в седле — старый мореход произнес следующие слова:

— Здравствуй, девица-красавица! Поздорову ли поживаешь? Позволь вопрос задать.

Красавица склонила голову.

— И тебе поздорову, добрый человек. Спрашивай.

— Ты ли хозяйка этого терема? И где бабушка, которая нас сюда послала? Мы ее ожидали увидеть…

— А чем я хуже! — красавица залилась неудержимым смехом. — Такие же руки, ноги… Ну, если только помоложе буду! Не переживайте — быть может и появится ваша любезная бабушка, раз она вам так по нраву пришлась. Попозже будет… может быть, — загадочно добавила девушка. — Ну, путники усталые, распрягайте коней, да в избу проходите. Располагайтесь там. Как раз и ужин поспел.

Вслед за Любомыслом так же учтиво поздоровались и остальные. Каждый получил в ответ ласковые слова и доброжелательную улыбку. Поприветствовав девушку, венды медлить не стали. Спешившись, первым делом повели коней к озеру. Пусть напьются вволю. Озерная вода поражала своей чистотой и прозрачностью: несмотря на опускающийся на лес сумрак, на дне был виден каждый камешек, каждая песчинка! Над ними, поблескивая серебристые боками, стремительно пролетали стайки мелких рыбешек.

Прозор с тщанием ополоснул руки. Долго умывался. Фыркал от удовольствия. Богатырь мысленно сожалел, что не может сейчас помыться более основательно. После дневного перехода даже его — неутомимого охотника — одолевала усталость. Наверно, об этом же думали и остальные. Вода — она бодрость придаст. Да и за прошедшие дни одежда изрядно пропылилась и пропахла едким конским потом. Так за стол садиться не дело!

Умывшись и напоив коней, повели их к избе-терему. Может, там найдется какая-нибудь коновязь. Девушка все так же стояла на крыльце и, скрестив на груди руки, наблюдала за тем, что делают дружинники. Оказалось, что привязать коней было не к чему.