Трой Деннинг - Вызов

- А если мы подведем тебя, как Вульгрет? – спросил Нихмеду. – Ты тоже встанешь против нас?

Прежде, чем рыцарь смог ответить, заговорил Мелегонт:

- Твой рассказ не может быть правдой. Вульгрет был арканистом-нетерезом, убитым намного раньше, в результате краха магического эксперимента, когда Карсусу пришлось сбросить со своего анклава сферу тяжёлой магии.

- Тяжёлой магии? – переспросил Галаэрон. Он знал, что «анклавы» были легендарными парящими городами древнего Нетерила, а Карсус – сумасшедшим архимагом, который стал причиной падения империи, попытавшись украсть божественную силу Мистрил. Но Галаэрон никогда не слышал о «тяжёлой магии».

- Вид волшебства, обнаруженный Карсусом. И я не желаю, чтобы ты играл с ним до тех пор, пока не возьмёшь под контроль собственную тень, - Мелегонт пригвоздил Галаэрона полным неодобрения взглядом. – Это чудовищно опасное, делающее-силу-осязаемой колдовство, которое нетерильские архимаги иногда использовали для усиления собственной магии.

- Когда-то использовали? – спросил Малик. – Значит, у тебя нет этой «тяжёлой магии»?

- Нет. Оно исчезло вместе с Нетерилом, - Мелегонт сердито посмотрел на коротышку, а затем снова повернулся к Джингелшоду: – Это тяжёлая магия, а не твоя атака, сделала Вульгрета личом.

- Нетерил пал за тысячу лет до того, как я родился, - сказал рыцарь. – И Вульгрет был живым, когда я служил ему. Человек не может стать человеком, если превратился в лича, а затем вернуться к форме лича снова.

- В хрониках Стражи Гробниц нет записей ни о чём подобном, - заметил Галаэрон. Сейчас он вспомнил загадочное замечание Малика о том, что Мелегонт что-то сказал Джингелшоду прежде, чем перейти мост, и посмотрел на мага, прищурив глаза. – У Стражей Гробниц должны были быть записи.

Взгляд Мелегонта потемнел.

- Обвиняешь меня во лжи?

- Я требую объяснений.

- Ты… или твоя тень? – уточнил заклинатель.

- Я контролирую свою тень, - сказал эльф. – Она не беспокоит меня со времени затонувшего моста.

- И почему бы? – Мелегонт повернулся к Джингелшоду: – Я не ошибся в своих расчетах. Вульгрет никогда не прощал Карсусу провал. Есть записи о том, что он преследовал парящие анклавы Нетерила спустя два века. Именно по этой причине в конце концов Вульгрет привязан к Жуткому Лесу.

- Он привязан к нему потому, что я убил его здесь, - настаивал рыцарь. – До этого никакого леса не было.

- Но был Карс, - возразил Мелегонт. – Город, основанный больше шестнадцати веков назад, после того, как Карсус обрушил Нетерил. Группа беженцев была призвана к его телу видениями и стала поклоняться его трупу. И это действительно разозлило Вульгрета. Он уничтожил город и поселился на его руинах, дабы тот никогда не был восстановлен.

Джингелшод уставился на чародея своими мёртвыми глазами.

- Я ничего не знаю о тяжёлой магии, как и о поклонении трупам. Я убил Вульгрета и он стал личом.

- Если можно, - начал Малик, - ответ довольно ясен. За тысячу лет на свете было много магов по имени Вульгрет. Не могло ли случиться так, что здесь оказались двое?

Мелегонт наморщил лоб, а затем задумчиво кивнул, однако Джингелшод, видимо, не слышал этого предположения. Галаэрон понял, что, хотя взгляд Джингелшода находился на уровне лица Мелегонта – Малика – глаза рыцаря осматривали землю за спиной коротышки. Судя по легкому наклону шлема, Джингелшоду могло быть интересно, на что же такое смотрит маг.

- Думаю, мы можем доверять расскажу Джингелшода, - заговорил Галаэрон, тщательно выбирая слова. – Но нам лучше выйти прежде, чем Вала и Такари уйдут слишком далеко.

Мёртвый взгляд Джингелшода переместился на эльфа.

- Так вы даете свое слово?

Галаэрон кивнул.

- Я уничтожу Вульгрета, если мы его найдём.

- Он сам вас найдёт, - заверил Джингелшод.

Проклятый рыцарь шагнул через скульптуру Ариса и двинулся за деревья, оставляя в реке ржавые следы. Лес здесь был тёмный, запутанный и безжизненный, очень напоминая болото, за исключением того, что деревья стояли на сухой земле и не вытягивали силы. Вскоре группа догнала Такари и Валу, и Джингелшод пошёл первым, забираясь всё дальше в чащобу. Его доспехи звенели и скрипели при каждом шаге.

На деревьях стали возникать огромные полотна жёлто-зелёных нитей. Галаэрон следил за шаровидными силуэтами и палковидными ногами. Вместо пауков он стал замечать тонкие листья и заплесневелые стручки, висевшие на усиках. По мере того, как группа уходила от реки, лозы становились длиннее, а растительность – гуще, пока видимость впереди не сократилась до нескольких шагов. Избежать прикосновений к лозам было невозможно, а потому вскоре руки и лица путников покрылись белыми нарывами. Арис использовал свою жреческую магию, чтобы рассыпать камень и сделать мазь, превращавшую язвы в зудящую сыпь, хотя Малик отказался от бальзама из страха оскорбить своего бога. К всеобщему изумлению, он продолжал идти так же быстро, как остальные, даже когда волдыри начали лопаться, и ему пришлось сделать надрезы на веках, чтобы те не распухли.

Лозы росли на сломанных плитах, оплетали сетку, принимали форму спрятанных под ними развалин. Теперь Джингелшод шагал спокойнее и осторожнее, заставив Галаэрона отправить Такари на разведку. Сам он занял позицию рядом с Валой. Малик и Мелегонт остались в центре группы, а Арис замыкал шествие. По мере продвижения вглубь города, узоры становились всё более частыми, принимая форму кривых улочек и похожих на солнце лугов, которые некогда были площадями.

Вала держала руку на мече. Глаза девушки следили за эльфийкой с невероятной для человека скоростью. Спустя некоторое время, она заговорила с Галаэроном.

- Не нужно было так говорить с Такари. Она только пытается защитить нас.

- Для меня это выглядело по-другому.

- Может быть, - сказала Вала. – Но ты не слышал, что она сказала Джингелшоду прежде, чем перейти мост.

- Что бы она там не сказала – в её обязанности не входит защищать меня от наших отношений, - Галаэрон посмотрел на Валу. – Не то, чтобы это были отношения.

- Нет? – Вала окинула его косым взглядом, и её губы изогнулись в кривой улыбке. – Тогда почему тебя волнует то, что она говорит?

- Предпочитаю сам делать выбор, - сказал Галаэрон. – Как и ты, мне кажется.

- У нас в Ваасе есть поговорка, - ответила девушка. – Любовь и смерть выбирают только боги.

- Звучит, как оправдание, - заметил Галаэрон.

Вала улыбнулась.

- Это делает жизнь интереснее, - она наблюдала за тем, как Такари ткнула мечом в спутанный клубок лозы, а затем спросила Галаэрона. – Когда ты сказал Джингелшоду, что ищешь прощения за ошибку, это была правда?

- Больше, чем хотелось бы, - ответил эльф. – Сомневаюсь, что в противном случае рыцарь пропустил бы меня без проблем.