Елена Звездная - Долина драконов [СИ]

— Почему? — вопрос заданный ледяным тоном.

— У вас дел много, — пояснила, отрезая кусочек оладушка, — не зря же вы встали ни свет ни заря.

Владыка промолчал.

И некоторое время мы завтракали молча, я с наслаждением ела оладушек, он молча пил чай маленькими глотками, в камине весело потрескивало пламя.

А потом любопытство опять победило, и украдкой разглядывая спальню, я все же спросила:

— Вы часто спите здесь в форме дракона?

Владыка отреагировал вопросительно вскинув бровь.

— Двери, — я указала на те, что вели на балкон, — бассейн, отполированный камень… Такое ощущение, что все это рассчитано на драконью форму.

Поведя плечом, он пояснил:

— Я — боевой дракон. Иногда менять форму становится проблематично. Поэтому да — ваши выводы верны.

Прожевав еще кусочек блинчика, я переспросила:

— Боевой?

Владыка странно посмотрел на меня, усмехнулся, и насмешливо поинтересовался:

— Не похож?

Я пожала плечами, потом призналась:

— Никогда не думала, что драконы бывают разные… и чем-то отличаются друг от друга.

Дракон отреагировал полуулыбкой, затем произнес:

— Боевые драконы отличаются от прочих. Мы — живорожденные. Мы рождаемся в человеческой форме и это требует особых усилий от матерей, на которые далеко не каждая драконница согласна. Фактически это привело изначально к резкому сокращению численности боевых драконов, а после к закону, обязавшему всех аристократок после рождения дракона и наследника, производить одного боевого дракона в принудительном порядке.

Я так и замерла, не донеся очередной наколотый на вилку кусок оладушка до рта.

Владыка же продолжил, иронично-издевательским тоном:

— Посмотрите на меня внимательнее — у меня шире плечи и массивнее телосложение даже в человеческой форме, не говоря об истинной. Стремительнее оборот. Резче движения. Сопоставьте с известным вам уже Хатором, супругом госпожи Камали, и сделайте очевидные выводы.

Опустив взгляд, тихо ответила:

— Я сделала. Они мне не понравились.

— Это уже интересно, — разделяя слоги медленно произнес он. — И чем же они вам не понравились?

Не знаю, стоило ли мне вообще об этом говорить, но я почему-то сказала:

— Ваша мать не любила вас?

Владыка промолчал. Я упорно смотрела в свою тарелку и не поднимала глаз.

— Любопытный вывод, — после долгого молчания, произнес дракон. — А ваша? Вы были любимой дочерью?

Я попыталась было ответить и… не смогла. Отложила наполовину съеденный оладушек, взяла новую чашку с чаем, сделала глоток и ответила:

— Не знаю. Она умерла, производя меня на свет.

А затем, торопливо выпалила:

— Но бабушка меня очень любила!

Владыка никак не отреагировал на мои слова. Набравшись смелости, осторожно взглянула на него, натолкнулась на пристальный взгляд серебристо-зеленых глаз с вертикальным драконьим зрачком, вздрогнула и добавила:

— Про отца не спрашивайте, я не помню его. Бабушка рассказывала, что он не пережил гибели мамы и сгинул в лесу зимой… по весне нашли только.

— Мне жаль, — глухо произнес Владыка.

— Мне вас тоже, — призналась я.

Усмехнувшись, дракон ответил:

— По причине чего? Мои родители живы.

Это было… неожиданно.

Настолько неожиданно, что я едва не пролила чай, причем на себя.

— Осторожнее, — посоветовал Владыка.

Он сел удобнее, согнув ногу в колене и опираясь на нее, затем объяснил:

— Бремя черного дракона — тяжелая ноша. После случившегося с Владыкой отец не пожелал взваливать его на себя, он остался ухаживать за матерью, вдали от столицы.

— А что случилось с вашей матерью? — прошептала я, ожидая худшего.

Дракон улыбнулся, отрицательно качнул головой, но все же ответил:

— Она тяжело восприняла… случившееся.

Я поняла, что разговор стал болезненным, решила перевести тему и спросила:

— Так значит, иногда вы ночуете здесь в драконьем облике, если не можете сменить облик?

— Нет, — по губам Владыки скользнула тень усталой улыбки. — Ночевал ранее, когда был подростком. Проблемы со сменой облика у боевых драконов проходят к определенному этапу взросления, но… — и вот теперь он улыбнулся, — остается привычка.

У Владыки была удивительная улыбка, очень мягкая, теплая, меняющая его суровый облик, притягательная и искренняя. Насмешливыми и ироничными были полуулыбки, а вот улыбка — она вызывала желание улыбнуться в ответ, я сама не заметила, как действительно улыбнулась. В камине потрескивало драконье пламя, мои ладони согревал теплый ароматный чай из листьев земляники, за окном сверкал солнечный день, в душе разливалось что-то радостное и радужное…

И вдруг раздался дикий, совершенно жуткий, страшный, стонущий возглас, оборвавшийся хриплым криком!

Я вздрогнула, расплескав чай, и в ужасе посмотрела на Владыку, чье лицо окаменело, а в глазах отразилась неимоверная злость.

Злость?

От чего? От того, что какой-то из пленников, не выдержав мучений и боли, сорвался на крик? Это повод для злости?!

— Вернетесь вечером самостоятельно, или за вами залететь? — раздраженно поинтересовался Владыка, поднимаясь одним резким движением.

— Приду сссама, — ответила, опустив глаза.

— Счастлив! — отозвался дракон, и, развернувшись, вышел.

Практически сразу с его уходом весь дворец погрузился в тишину, и я даже думать боялась о том, что дракон сделал с пленником. Убил? Опечатал пыточную заклинанием тишины? Приказал оставить в покое и дать передохнуть? И кто кричал? Сердце болезненно сжималось при мысли о том, издавшем полный мучительного терзания крик.

И тут произошло невероятное!

На монолитном, оплавленном до блеска драконьим пламенем каменном полу, внезапно проявился уже знакомый мне синий прямоугольник. Проявился так, словно кто-то открыл люк, и синим светом светило оттуда, изнутри. И к моему растущему изумлению, крышка люка действительно приподнялась, оттуда высунулась знакомая мне мордашка древнего, и дракоша заговорщицки поинтересовался:

— Уже ушел?

Потрясенная я неуверенно кивнула.

— Здорово я придумал, да? — самодовольно хмыкнул дракон. И даже соизволил посвятить меня в причину своего поступка: — Пока на тебе браслет, этот тебя на опыты пустить не сможет, соответственно мы успеем мою сокровищницу наполнить. Кончай давиться завтраком и пошли, нас ждут великие дела!

Я продолжала все так же потрясенно смотреть на наглого древнего.

— Чего смотришь? — вопросил он. — Умывайся и в путь, там Хатор уже достаточно пирожков наваял, самое время продавать, пока не остыли. Поторопись уже, а? Сколько можно тебя ждать?

И с этими словами он прикрыл люк, а тот в свою очередь исчез, не оставив следов.

Я же все еще сидела, держа чашку чая столь рассеянным образом, что часть жидкости тоненькой струйкой полилась мне же на ноги. Испуганно спохватившись, я вернула чашку на поднос.