Елена Звездная - Долина драконов [СИ]

Призрачный ямщик, который до того внимательно меня слушал, переспросил странным голосом:

— При наличии определенных знаний?!

— Уважаемый, — я улыбнулась, что было не просто, учитывая, что у меня зуб на зуб не попадал, — у вас есть я, а значит те самые — определенные знания.

Он воззрился на меня с неимоверным изумлением.

Я же, дрожа всем телом, продолжила размышлять вслух:

— Причем это может быть абсолютно любой предмет, место его нахождения фактически не будет ограничивать территорию ваших перемещений, таким образом вы сумеете отыскать должника, вытребовать у него соизмеримый причиненному ущербу долг и завершить незавершенное действие. Но… — тут я несколько задумалась, — но проблема в том, что если за дело возьмется любой достаточно сильный магистр, а ваш обидчик вероятнее всего, опасаясь за свое психическое здоровье, привлечет специалиста пусть и сумма его услуг будет внушительна, опытный маг сумеет отыскать предмет содержания и уничтожить его, обрекая вас на теневое состояние…

Я посмотрела на ямщика, тот с надеждой глядел на меня, явно ожидая очередного моего прозрения, но его не случилось. Более того, я вдруг ощутила жутчайшую потребность поспать, что было явным признаком моего замерзания.

— В таверну беги, погрейся, обожду, — предложил Призрачный ямщик.

Мне было не до реверансов, и потому кивнув, я опрометью бросилась в спасительное тепло. Миновала дорогу, дрожа всем телом добрела до таверны, распахнула дверь и…

— За студентку! Помянем! — восклицал в момент моего появления трактирщик, стоя собственно у двери, спиной ко входу и вошедшей мне.

Тост никто не поддержал — все присутствующие уставились на трясущуюся и стучащую зубами от холода меня, соответственно хозяин таверны остался не понят и не поддержан. Осознав, что что-то идет не так, он обернулся, узрел меня и громко испуганно икнул.

В его руках находилась кружка с дымящимся напитком. Не имея возможности ждать пока мне чай принесут, я протянула руку, забрала у несопротивляющегося трактирщика его напиток, а затем быстро, жадно глотая, махом все выпила. Осознание, что это было горячее вино со специями, накрыло уже после того, как вино радостно согрело мой желудок.

— Милада! — раздался возглас Славена.

Тихомир сгорбившись, молчал.

— Милада, ты… ты жива! — парень подбежал ко мне.

В его руке тоже была кружка с чем-то, от чего шел густой пар. Пусть даже и вино, главное, что теплое.

— Ссспасибо, — проговорила я, и отобрав у него кружку, и опрометью бросилась обратно.

Просто я уже знала, что времени мало, очень мало, на меня алкоголь убийственно действует — просто валит с ног, так что нужно спешить. Но к тому моменту, как я домчалась до ждущего Призрачного ямщика, вино уже начало действовать, и все мое существо оказалось охвачено бравым ощущением собственного могущества, а чувство самосохранения полностью исчезло за алкогольной дымкой. Как иначе объяснить, мое безумное предложение, выпаленное едва я добежала до призрака:

— Корона!

Ямщик промолчал, вот монстрообразные призрачные скакуны загоготали. Но хмельной мне это было нипочем.

— Корона, — торжествующе повторила я. — Это родовой артефакт, неуничтожимый! Да никто и пытаться не будет, ведь монарший венец является не просто символом власти, но и сильнейшим артефактом, контролирующим чистоту крови правящей династии. Мы переселим вас в корону! И да, у короны есть защита, но что такое какая-то архаичная защита, в сравнении с вашей настойчивостью и моими знаниями?

На этом моя память постыдно обрывалась….

Утреннее пробуждение началось с дикой головной боли. Голова не просто болела — она раскалывалась! И если бы только одна она — неимоверно саднило горло, ломило все тело, меня морозило так, что хотелось забраться куда-нибудь в огонь и раствориться там. В общем и целом стало ясно, что я заболела, и сейчас в лихорадке от высокой температуры. Это я отчетливо понимала своей разумной частью сознания, все остальное мое существо было охвачено желанием свернуться клубочком, закутаться посильнее и скуля от жалости к самой себе, лежать тут, в постельке, не двигаясь и безуспешно пытаясь согреться. И как всегда, каждый раз, когда заболевала, вспомнилось, как бабушка лечила меня, как прикладывала сухую ладонь к горячему лбу, как ладонь сменяли губы, то ли проверяя насколько силен жар, то ли целуя, но мне становилось легче и уже хватало сил сесть и выпить лечебный отвар трав, заботливо сваренный для меня… Стало невыносимо жалко себя, настолько, что не удержавшись, тихо заревела и дала себе всего минутку на слезы. А потом, пошатываясь, встала. Обо мне больше заботится некому! Я теперь одна, совсем одна, и нет никого, кто мог бы сварить лечебный отвар и не дать мне загнуться от высокой температуры. И в этой ситуации либо через силу, со слезами на глазах и шатаясь от слабости встанешь, либо сгоришь — выбор не велик. Так что я встала, не скажу чтобы ровно, шатало из стороны в сторону, да и выпрямиться полностью сил не было, вот только встать это пол дела, требовалось еще заставить себя проделать путь, и не малый.

Я выглянула в окно — начиналась метель, небо все было затянуто тучами, деревья гнулись и стонали от ветра, снег еще пока не стеной, но уже основательно валил. Естественно, на дворе университета никого не было, оно и понятно — в такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит. Но то хозяин, и его собака, она хозяину нужна, а до меня дела никому нет, да и выхода особого тоже нет — для того, чтобы сейчас не загнуться, нужно применить магию. Делать это здесь я не могу — сразу засекут духи-хранители и донесут магистру Аттинуру, а тот с радостью вышвырнет меня из Ума, так что остается только один вариант, это пересечь двор и часть парка, и войти в развалины древней часовни, от нее так фонит магией, что мою попросту никто не заметит. Осталась одна проблема — дойти.

Я и пошла, волоча за собой пуховый, такой как был у бабушки, платок. Купила его на первом курсе, на куртку денег не хватало, так и проходила всю зиму в платке, благо тот теплый очень и я его берегла. А сейчас волочу по полу, потому что поднять сил нет, до слез обессилила, да и жарко стало от очередного скачка температуры, но как обратно идти буду, он мне понадобится, иначе по второму кругу болезнь пойдет.

Из комнаты выходила долго, постояла, держась за косяк, затем скорее падая, чем переступая, схватилась за лестничные перила. И так же на грани падения, начала спускаться. Перед глазами все плыло, казалось, что лестница подо мной шатается… Хотелось упасть и просто поплакать от жалости к себе, но я продолжала идти, уже усвоив урок — для жалости в УМе места нет. Для таких как я — нет тоже.