Таран Матару - Боевой маг

Флетчер потянулся за другой стрелой, но руки нашли только воздух. Он посмотрел через плечо, увидев позади разбросанные боеприпасы, его отчаянный прыжок сбил колчан со спины.

Проклиная всё, он позволил руке дотянуться до хопеша. Но не вынул его — лязг клинка в ножнах предупредит зверя. Это должно быть одним движением, все или ничего, что означало бы смерть для одного из них.

Уханье сверху, напомнило, что Афина всё ещё здесь. Он почувствовал ее безумное отчаяние, и знал, что Игнатус тоже может. Флетчер почувствовал, что маленькая саламандра бежит, но он слишком далеко отошёл от Шелдона, чтобы Игнатус мог прибыть вовремя. Уже рыло катоблепаса почуяло его запах, и он пускал слюни и хрюкал по влажной земле в его направлении.

Нужно было, чтобы он отвернулся. Один вдох, одна капля слюны может убить его мгновенно. Афина могла бы… нет, слишком рискованно.

Но грифов почувствовала его идею, и внезапно спланировала к ним. Флетчер приказал ей повернуть в сторону — он напрягся так сильно, что его глаза закатились, но даже когда не смог получить контроль, Афина сделала немыслимое. Она сложила крылья и упала как камень. Был момент слепой паники, затем она врезалась в зверя и упала на землю. Разум Флетчера получил приказ.

Бежать.

Катоблепас вертелся разбрызгивая капли слюны с гортанным рёвом. Они прошли над головой Афины, потому что та валялась на земле, ошеломленная столкновением с бочкоподобным боком зверя.

Флетчер оказался позади демона, длинный хвост которого метался из стороны в сторону. Он вскочил на ноги и бросился на монстра, вынимая хопеш из ножен.

С гневным воплем он вонзил лезвие глубоко в спину катоблепаса и в жизненно важные органы. У него сбилось дыхание при ударе о тело демона. Только хватка за рукоять не дала упасть.

Он чувствовал запах раненого чудовища под ним, когда тот мучился в агонии. Жёсткие волосы царапали ему руки, когда он проворачивал клинок, срывался вбок с каждым ударом ног катоблепаса. Облако токсичного пара была выброшена в воздух, но Флетчер был вне досягаемости. Он отчаянно налегал на клинок, пока даже ручка не была наполовину погружена в спину демона.

Затем, с мягким, почти скорбным рёвом, существо рухнуло и выпустило последний ядовитый выдох.

— Афина! — закричал Флетчер, соскользнув с катоблепаса на землю. Одно крыло было придавлено телом мертвого монстра, но глаза были открыты и полны жизни. С рычанием, он начал поднимать тушу, изо рта бежала слюна от натуги.

Афине удалось вытянуть крыло, но Флетчер почувствовал её боль, когда сместились тонкие кости внутри, сломанные большим весом зверя. Он бросил тушу, опустился на колени, чтобы взять её на руки.

— Почему? — спросил он, обнимая её изломанное тело.

Она смотрела на него, любовь в её голубых глазах подсказала ответ.

КОГДА ОСТАЛЬНЫЕ ВСЁ-ТАКИ НАШЛИ ЕГО, он ещё держал Афину на руках. Когда Лисандр помог перетащить тушу катоблепаса к Шелдону, Флетчер начал залечивать раны Афины. Он был рад видеть, что рана не смертельна, даже если она не сможет летать долгое время. Игнатус делал все возможное, чтобы поддержать её: тёрся мордой о клюв и безрезультатно лизал поврежденное крыло, но его целебная слюна не могла ничего сделать для сломанных костей, а Флетчер не мог рисковать исцеляющими заклинаниями, опасаясь, что её кости останутся искривлёнными.

Он был склонен втянуть её и позволить исцелиться внутри себя, но знал, что в ближайшее время её ночное зрение будет необходимо — с кровавой тушей на панцире их ждёт самая опасная ночь. Нет, им придется сделать это по старинке.

Он шинировал ей повреждённое крыло одной из своих стрел и примотал его к телу. Она ковыляла по панцирю, несчастная, низведенная к земле. Но долго не страдала, потому что дни голодания закончились, и перед её глазами предстал пир.

Туша была разделана клинками на огромные задние ноги, вырезы темной плоти и груды внутренних органов. Кишечные и другие ядовитые органы были тщательно удалены и зарыты на некотором расстоянии от их пути, потому что зловоние было ужасным, и это могло предотвратить шествие падальщиков по следам Шелдона.

Остальное было тщательно разбросано на шкуре демона, которая была настолько большой, что из нее можно было сделать палатку.

Приготовление мяса имеет важное значение и они не хотели разводить огонь на панцире заратана боясь причинить ему боль. Поэтому, насыпали высокий слой земли на гребне панциря, чтобы изолировать его. Использовали сухие, тонкие ветви, разбросанные на лесной подстилки, для разжигания огня.

Съедобные органы были использованы в первую очередь, поджаренные на огне на деревянных прутиках, которые Флетчер вырезал и обстругал своим хопешем. Каждый имел свои вкусовые качества: печень сухая и мягкая, почки жирные и сочные; даже сердце было съедобное, но не вкусное.

Травоядные Соломон и Тоск питались в лесу, окружающего их, но мясоеды Лисандр, Афина и Игнатус были хищными и ели сырыми легкие, даже грызли мозг, когда ждали своей очереди на приготовленное мясо. Вид их окровавленных клювов, поглощающих неприглядную плоть, был почти достаточным, чтобы испортить аппетит Флетчера. Почти.

Следующими были съедены большие куски мяса в спешке выбранные из кучи. Темная плоть была мраморной с прожилками сливочно-желтого жира, который капал в огонь при приготовлении. Флетчер, Отелло, Сильва, Кресс и даже Элис ели мясо обжигающе горячим, жевали, набив полные рты, неистово рвали зубами.

Это была лучшая еда, которую когда-либо ел Флетчер. Это были вырезки с ног и боков, спины и крупа. Они трапезничали, как лучшие благородные Гоминиума, пробовали каждый кусочек и удивлялись разнообразию текстуры и вкуса.

Они радовались свету и теплу костра, ибо это была единственная ночь, которую они могли позволить себе, не боясь быть обнаруженными сверху. Они ели в тишине, наполняя её чавканьем и урчанием, звуками характерными скорее для собак, уминающих пищу, чем для цивилизованных людей.

Отелло заговорил первым.

— Всё ещё думаете, можно ли есть демонов? — проворчал он с набитым ртом.

Жующая Кресс мгновенно задумалась.

— Не, это чертовски вкусно, — сказала она, продолжая грызть огромное бедро.

Флетчер отвалился на спину, постанывая от переедания. Он повернул голову и осмотрел гору мяса, которая все ещё оставалась.

— Какая пустая трата, — сказала Кресс, бросая кость во тьму и ложась рядом с ним. — Если повезет, мы можем позавтракать утром, пока оно не испортилось.

— Да, — сказал Отелло, подслушав их. — Вот почему я набиваю свой живот. После того, что случилось с Афиной, я не хочу снова охотиться, пока это возможно. Праздник и голод, вот как это должно быть.