Танит Ли - Белая Ведьма

Поклонение Масримасу не допускало смотреть на открытый огонь. Вязанки хвороста незаметно для глаза зажигались позади причудливого железного кружева, которое быстро раскалилось и холодной весенней ночью полыхало палящим жаром. В стене лавандового цвета находилось единственное большое окно с пергаментной шторой, которую можно было опустить, и тогда вся комната становилась темно-красной.

За окном виднелся маленький двор, мандариновые деревья и мраморный бассейн с полосатыми рыбками.

В этой комнате я изменил свою внешность согласно городской моде. Аристократ, купец, бандит – все выглядели одинаково при условии, что они могли позволить такие траты: следовать моде было дорогой штукой.

Они обрезают волосы по плечи, а бороды – до самого подбородка и завивают при помощи щипцов то, что остается. Для ванны они вам показывают сорок эссенций и порекомендуют еще сорок, которых у них не имеется. Три портных приходят с готовыми одеяниями и нераскроенными отрезами и плюются и препираются друг с другом, а ювелир прокрадывается и показывает серебряное ожерелье шириной в две ладони, со львами на эполетах, которое вызывает у вас вполне обоснованное подозрение, что раньше оно находилось вокруг шеи какого-нибудь принца-пирата, которому как раз сейчас его заменяют веревкой подходящей длины.

Наконец и обед приносят. Вы открываете блюда, полные позолоченных тушеных даров моря, с изюмом и айвой и с миниатюрными косточками печеных землероек и бог знает чем еще; здесь же и высокие горлышки черных бутылок с куисом, южным ромом. Короче, все, что могут пожелать любящие роскошь акулы типа Чарпона.

Все эти удобства включают и щедрый кредит для всех офицеров Чарпона.

Если мне надо было платить наличными, я занимал у Кочеса, который каждую мою экскурсию в его кошелек принимал как гарантию против моего гнева. Сразу после полудня появился Чарпон, превратившись за это время в такого же щеголя, как и я; его коротко стриженную макушку укрывал парик из иссиня-черных локонов. – Я слышу, вы посылаете моих людей по своим делам, господин, – сказал он. Он оглядел меня, обратив внимание на мою новомодную внешность. – И вовсю пользуетесь моим кредитом.

– Господин Вазкор тратит мои деньги, Чарпон, – вскричал Кочес, озабоченный сохранением лояльности по отношению к обоим своим опасным господам.

– Чарпон, – сказал я, – не хочешь иметь со мной дела – уходи.

– Вы же знаете, господин мой, что я такой же ваш раб, как и любой из моей хессекской толпы. Я удивлен, как вы сохранили мне жизнь после такого обращения с вами.

– У меня нет желания убивать человека без причины, – сказал я.

Я заметил, как в его взгляде мелькнуло спрятанное, впрочем, под слоем осторожной покорности подозрение, что я молод и честен; даже мое колдовство не излечило его от этого.

У меня было шестнадцать дней, пока «Вайн-Ярд» плыл, а я жил на иждивении у Чарпона в его же каюте, чтобы обдумать свои планы, которые были довольно просты. Если моя сука-мать была здесь на юге, как меня уверяло мое чувство предвидения, мне понадобятся средства и хитрые уловки, чтобы разыскать ее. Наверняка она спряталась. Разговор с моряками не дал никаких сведений, она явно не поднялась до положения, обеспечивающего влияние в обществе, как в Эзланне, когда она была женой моего отца. Предположим, что она здесь, она вполне могла спрятаться на задворках Бар-Айбитни. Я придумал только один способ выгнать ее из укрытия – наделать шуму именем моего отца. Я собирался стать чудотворцем и целителем Вазкором. Я также намеревался приобрести кое-какое богатство, заставив свой удивляющий дар работать на меня. С надлежащей репутацией и деньгами мои изыскания могли бы стать легкими. Если она убежит от меня или если мне не удастся ее найти, я должен буду раскинуть сеть еще шире.

Отпустив Чарпона, я вышел в городскую жару, которая к концу лета превращалась в печной жар. Янтарная дорога тянется вдоль западной части Стены Храгона, которая отделяет аристократическую часть города от окраин. Бар-Айбитни состоял из четырех городов. Его сердцевиной была обширная торговая территория порта, доков, базаров, которая карабкалась в пригороды через возвышения на юге. За внутренней Стеной Храгона лежала укрепленная цитадель на естественном холме, называемом «Столб». Это было военное сооружение, расположенное на двух квадратных милях, его окружали стены с бойницами, облицованными бронзой. Цитадель могла вместить семнадцать джердов – примерно семнадцать тысяч человек. Дальше за Столбом, к востоку, протянулся Пальмовый квартал; террасы его громадных храмов и дворцов сказочного изобилия заканчивались в Небесном городе, оплоте императора, недоступном для большинства.

В то же время позади заболоченного участка далеко на западе, там, где болото окружило, как накипь, древние заброшенные доки, находилось то, что осталось от старого хессекского города Бит-Хесси (широко известное как Крысиная нора), – лабиринт трущоб, окружавших новую столицу.

Никто – ни воин, ни слабоумный – не посещал эти места, наполовину ушедшие под землю, часто видевшие лихорадку, в полдень темные, как сумерки, и хоть глаз выколи темные ночью; люди не рисковали заходить туда, если только во всех остальных местах им не угрожала смерть.

Янтарная дорога оканчивалась у Ворот Крылатой лошади, где был главный вход в Пальмовый квартал через Стену Храгона. Здесь, у западной части стены, начиналась фешенебельная часть торгового города, здесь были площади с фонтанами, дома с лепными украшениями и цветными колоннами, и Роща ста магнолий. Те, у кого находилось время для безделья, в этот час приходили в рощу, чтобы прогуляться по мягким лужайкам, подышать ароматами цветущих магнолий; фокусники выделывали свои штуки, а дикие звери ревели в клетках. Когда Кочес и я, сопровождаемые обычной толпой краснолицых охранников, шагали по улице в сторону рощи, из тени на нас выскочил Лайо. – Господин Вазкор, – сказал он настойчиво на своем симейзском языке, который я один здесь понимал. – Их будет трое.

Пока я устраивался в гостинице, хессеки Чарпона находились в городе по моим поручениям, разнося слово чудотворца. Свою славу, видимо, снискал и мой поступок с Золотой Рукой, пиратом. Лайо я отправил вместе с человеком, который знал все подводные течения в Бар-Айбитни, чтобы поискать среди больных тех, кто нуждался в экстравагантном лечении.

– Трое, – сказал я. – Хорошо.

Он ухмыльнулся; он бегал по моим поручениям, довольный, что у него теперь здоровая грудь.

– Это будет вот как, лау-йесс. На второй лужайке к вам подойдет старуха, продающая конфеты с лотка. Она споткнется и упадет на вашем пути, крича так громко, что всем будет слышно. Ее хорошо знают, у нее поврежден позвоночник, и она специально привлекает к этому внимание, чтобы добиться сочувствия.