Андрэ Нортон - Тройка мечей (сборник)

Даже моё обоняние, куда более слабое, чем у мужчины-Ящерицы, улавливало царивший здесь тяжёлый гнилостный запах. Тсали обеими передними лапами накрыл свою сетку с камнями, убирая даже этот слабый источник света. Я понял, что таким образом он даёт мне понять о необходимости соблюдать крайнюю осторожность.

Ничего не видя в темноте, я весь обратился в слух. И до меня донёсся звук, напоминающий равномерное падение капель. Однако приходил он издалека, и только позже я разобрал, что слышу ритмичные всплески то ли завывания, то ли песни… Что это было на самом деле — я не знал, ясно стало только одно: звуки издаёт не сама пещера, а те, кто в ней находятся.

Слева от меня что-то блеснуло — это Тсали снял свою когтистую лапу с сетки со светящимися камнями. Пальцы его сомкнулись вокруг моего запястья. Я понял, что это приглашение двигаться дальше, в мрак неизвестности.

Я слышал, что существа народа Ящериц способны простым глазом видеть более широкую часть спектра, могут даже различать предметы в полной темноте. Казалось, мой компаньон решил доказать справедливость такого утверждения.

Надев ранец, я встал, сделал шаг, другой… Так мы и двигались — шаг за шагом. Сетку с камнями Тсали спрятал в светонепроницаемую сумку. Нас окружал теперь полный, абсолютный мрак. Держа меня за руку, Тсали двигался зигзагами, очевидно, обходя гигантские сталагмиты или каменные глыбы, образовавшие здесь лабиринт, ловушку для неспособных видеть в полной темноте.

Ритмичные звуки становились слышнее по мере того, как мы приближались к ним; они то повышались, то понижались, напоминая странную мелодию. Но если те, за кем мы охотились, находились уже в пределах видимости, должен же здесь быть хоть какой-нибудь источник света!

Крутой поворот, и я увидел неподалёку какое-то свечение — зеленоватое, слабое, но достаточное для того, чтобы раздвинуть темень. Напротив нас сталактиты и сталагмиты образовали уродливые решётки, поэтому я пока не мог ничего толком рассмотреть.

Пение стало громче, слышались отдельные слова, но языка фасов я не знал. Звуки этого пения действовали на меня странным образом, кожу на теле как будто стягивало и лихорадило. В этом заключалось предупреждение людям моего вида, когда они собираются вступить в противоборство с Тьмой. Тсали отпустил мою руку и пополз впереди, поскольку я уже мог ориентироваться без его помощи. Я же, пригнувшись, крался следом, стараясь не издавать ни малейшего звука или шороха.

За решёткой из сталагмитов находилась ещё одна пещера, поменьше. Там толкались фасы, чьё уродство ни с кем не перепутаешь. Я насчитал по крайней мере дюжину их. И среди всего этого безобразия возвышалась Крита.

Пещеру тускло озарял неприятный зеленоватый свет, источник которого находился где-то сбоку, а посреди неё возвышалась колонна из какого-то полупрозрачного материала. Перед колонной, если смотреть от меня, стояла Крита. Глаза её были закрыты, а лицо безмятежно, как у человека, погружённого в глубокий сон.

Уродливые, сгорбленные, мохнатые фигуры фасов едва достигали Крите до пояса и выглядели омерзительно. Они окружили её полукольцом, но их низко посаженные головы были обращены не к ней, а скорее к колонне. Некоторые из фасов вздымали над собой чадящие факелы, свитые из каких-то стеблей, как паломники держат свечи перед немой святыней.

Колонна, очевидно, была хорошо отполирована, поскольку прямо-таки сверкала в свете факелов. И тут мне показалось, что внутри колонны заключён пленник или нечто иное…

Никакого оружия я у фасов не заметил; по всей вероятности, они чувствовали себя здесь в полной безопасности, потому что даже не выставили часовых. Медленно и осторожно я вынул из ножен меч. Нас двое, их больше дюжины, силы явно неравные, но там — Крита! Не оставалось сомнений в том, что она сейчас вовлечена по велению Тьмы в какое-то загадочное колдовство. Но что будет, если я сейчас внезапно вмешаюсь? Не нанесу ли я вред Крите? О себе я в тот момент и не думал.

Я измерил взглядом расстояние между собой и этой грязной компанией, прикидывая, чем же всё-таки они ответят на моё нападение. Нет, здесь что-то не так, не могут они быть такими беспечными.

Крита подняла руку и повернулась к колонне. Не касаясь её поверхности и не открывая глаз, она сделала подметающий жест сначала сверху вниз, затем вперёд и назад. Горбатые приземистые фасы продолжали свои песнопения. Я приготовился к прыжку. Только бы достичь Криты. Может быть, мне тогда удастся разрушить колдовские чары, которыми её несомненно опутали…

Тсали предостерегающе зашипел. Что-то коснулось моего плеча. Я обернулся. Из темноты к нам тянулись длинные тонкие щупальца, подобные уродливым корням. Прежде чем я осознал опасность, одно из щупалец обвило мои лодыжки и рывком повергло меня наземь. Я поднял меч, чтобы разрубить путы.

Сталь звякнула, будто ударила по металлу, на щупальце не осталось даже зазубринки. Я снова замахнулся мечом, но запястье перехватило другое щупальце, невзирая на моё яростное сопротивление. Таким образом, всего через несколько мгновений я оказался обезоруженным и распростёртым на каменном дне пещеры.

Щупальца тянулись и к Тсали, но тот ловко увёртывался от их прикосновений. Они явно избегали светящихся камней, которые лежали в сетке у мужчины-Ящерицы, и он, размахивая сеткой, умудрялся держать их на расстоянии. Наконец он сделал большой прыжок и исчез, оставив меня в плену.

Пение позади меня не прерывалось ни на секунду, и, к моему бесконечному удивлению, ни один из фасов не счёл нужным даже взглянуть в нашу сторону. Мною занимались только щупальца, и занимались, надо признать, очень умело. Создавалось впечатление, что они действуют совершенно самостоятельно, независимо от фасов. Хотя видел я просто длинные цепкие корни.

От них тоже исходил мерзкий запах тлена, запах зла, он окутывал меня и забивал дыхание. Я давился и кашлял, глаза мои наполнились слезами, как у тех, кто надышался едким дымом. Значит, фасы всё-таки имели часовых, таких, о которых я никогда не слышал. Хорошо, если Тсали удалось убежать. Только он может теперь спасти меня. Если же нет, то мне предстоит умереть, задушенному этим ужасным зловонием. Вокруг меня всё закружилось, быстрей и быстрей, и я провалился в бездонную черноту…

Не знаю, сколько времени длился обморок, но очнулся я от того, что где-то очень далеко отсюда кто-то называл имя. Оно было незнакомо, но принадлежало мне, я это чувствовал. Зов становился всё более настойчивым…

Я попробовал шевельнуть руками, потом ногами. Призыв требовал ответа. Я открыл глаза. Справа от меня пробивался слабый свет. Запах тлена не исчез, но сделался слабее. Я попытался повернуться на бок. Меня что-то удерживало, потом путы разом ослабели. Новая волна мерзкого запаха словно ударила меня. Задохнувшись, я едва не потерял сознание.