Гленда Ларк - Райские острова

– Скоро я получу помощь, – довольно сказала Лиссал, – силвов, которых я превращу в своих слуг. Тогда управляться будет легче. Скоро ни один житель Брета не посмеет и дышать, не спросив моего разрешения.

Одним из самых больших разочарований Лиссал было то, что в Бретбастионе не оказалось силвов. Она рассчитывала, что найдет здесь множество жертв, готовых для заклания; оказалось же, что в столице силвов давно не любят, а потому они перебрались в другие места.

– Где ты собираешься найти силвов? – спросил я. – Здесь – не лицемерные острова Хранителей. Или ты собираешься похищать любого силва, который окажется на прибывающем в Ушат торговом корабле? Тебе придется быть осторожной. Если хранители услышат об исчезновениях силвов, тут же появится их проклятый флот с нацеленными на тебя проклятыми пушками.

Она посмотрела на меня холодным взглядом, который я так ненавидел.

– Морской дьявол тебя побери, Головастик, я сама не понимаю, почему до сих пор оставляю тебя в живых.

– Да в чем дело? – поддразнил я ее. – Разве ты не любишь выслушивать правду?

– Мне не нужен ты, Головастик, и твой паршивый Взгляд. Я уже заставила Тригана принять закон, регулирующий использование магии. Так по крайней мере все думают. Не будет больше таких несчастий, как то, к которому привела дунмагия на Дастелах. Люди сейчас готовы проклясть даже силвов.

Я поптичьи склонил голову набок, пытаясь разглядеть ее лицо.

– Что, во имя морской пучины, ты затеяла?

– Все силвы в любом месте Брета теперь должны проходить регистрацию; только тогда они смогут на законных основаниях использовать магию, даже если всего лишь желают заниматься целительством. Я отправила отряд стражников, чтобы они начали регистрацию, в Кизис на реке Скау. Некоторым из тех, кого они найдут, будет велено явиться в Бретбастион для окончательного оформления. Я ожидаю, что первые силвы явятся ко мне через неделю или около того. Тогда никто не сможет меня остановить, мой тонконогий дружок.

Я почувствовал дурноту.

– Как, дьявол тебя побери, можешь ты творить такое? – спросил я. – Ты же знаешь, в какой ад превращается жизнь оскверненных силвов! Или ты забыла, как страдала? – Я показал на ее культю. – Ты предпочла пожертвовать рукой, лишь бы не сделаться злой колдуньей…

Лиссал рассмеялась.

– Ах, дорогой мой, тогда я была другим человеком. Теперь я властительница Брета, и мысль об осквернении доставляет мне истинное наслаждение! – Она взяла меня за подбородок. – Ах ты лишившийся перьев бедняга! Ты все никак не привыкнешь к тому, какой я стала, верно?

– Не сомневаюсь, что постепенно привыкну, – сказал я, притворяясь беззаботным. – Я просто никогда этого не приму. Никогда, до тех пор, пока твоими глазами на меня смотрит Флейм. А она смотрит, сколько бы ты ни пыталась это скрыть. Я лгал. На самом деле ее окутывало такое густое облако дунмагии, что я ничего не мог разглядеть в ее глазах. Я проклинал свою чувствительность: близость Лиссал или тех, кого она заколдовала, влияла на мое зрение, все становилось нечетким, смазанным. Похоже было на то, что в результате превращения из птицы в человека я заполучил аллергию ко всякой магии, и мой Взгляд стал слишком болезненно реагировать на нее.

Иногда я чувствовал себя так, словно погружен в ослепляющий, удушающий багровокрасный суп…

Аниара айси Терон

Запись в дневнике

6 первого месяца Одной Луны, 1794

Позади осталась наша последняя остановка на пути к Райским островам – ФортВентвар. Поселение под этим келлским названием – совершенно не келлское: убогий форпост нашей цивилизации, грязная деревушка на берегу реки – широкого неторопливого потока коричневой воды.

В самом форте расквартирован гарнизон из солдат Восточного Колониального полка, имеющий мандат на усмирение враждебного населения Южного Траманналенда. Войска необходимы здесь для того, чтобы защищать торговые суда, курсирующие вдоль побережья; здешние воды знамениты жестокостью местных пиратов. Как ни странно, в этом жалком, полном крыс селении мы встретились и с лучшими, и с худшими проявлениями келлской колониальной политики.

Мужчинам – Натану, Шору и другим ученым – комендант Этворд айсо Лагмин предложил прогулку по форту под охраной солдат. Даже и при недолгом знакомстве Этворд айсо Лагмин произвел на меня впечатление высокомерного неприятного типа, так что я не могла не согласиться с Шором: это простолюдин, получивший образование и выбившийся в люди, презирающий тех, кому повезло меньше, – попросту говоря, грубиян и хвастун.

Лескаль и я не получили приглашения присоединиться к джентльменам; вид форта не был сочтен достаточно приличным для благородных дам. Вместо этого для нас была организована короткая поездка вверх по реке в миссию, где нас приветствовала группа монахинь. Некоторые из этих самоотверженных женщин провели здесь не одно десятилетие, противостоя всевозможным бедам – от вспышек холеры до восстаний местного населения – с неколебимой верой и преданностью долгу. (Они заставили меня почувствовать себя виноватой изза своих прежних жалоб на тяготы плавания; в будущем мне следует проявлять больший стоицизм.) На меня большое впечатление произвело то, чего им удалось добиться в миссии по части человеколюбия; религиозные же их успехи, с другой стороны, весьма незначительны. Лишь очень немногие местные жители восприняли доктрину Бога в келлском понимании, однако монахини не позволяют этому препятствовать им в их бескорыстных трудах.

А вот что меня шокировало до глубины души, так это их рассказы о зверствах, которые местные пираты творят, если им в руки попадается ктото из келлских поселенцев – будь то мужчина, женщина или ребенок. Средства борьбы с этим злом, к которым прибегает комендант Этворд, не менее бесчеловечны; некоторых жертв карателей я видела в госпитале и должна сказать, что сердце у меня в груди перевернулось. Солдаты Этворда устраивают рейды после каждого нападения на торговцев, воинские отряды или колонию, и им безразлично, кто оказывается наказан. Они отправляются вверх по реке, хватают первых же туземцев, которые им попадутся, пригоняют их в форт и запирают в тюрьме. Некоторых из них казнят, других увечат, третьих избивают. Мальчику, которого я видела в госпитале, не могло быть больше двенадцати лет… По сути дела наши келлские жестокости ничем не лучше, чем поведение пиратов.

Потом мы с Лескаль, ужасно подавленные, присоединились к мужчинам. За ужином на корабле я рассказала обо всем, что мы видели и слышали; это вызвало горячий спор. Мнения разделились: капитан Джортен одобрял методы коменданта, а Натан и доктор Хенссон оба решительно заявляли, что Этворда следует привлечь к ответу за преступления против населения, которое он должен защищать. Шор, хоть и не одобрял наказаний и насилия, высказался в том смысле, что все это не наше дело.