Дэвид Геммел - Сипстрасси

– Так что же мы будем искать? – спросил Прасамаккус. – Можем ли мы отправить рыцарей Утера во все края на поиски цветка?

– Где бы он ни находился, Магия Меча даст о себе знать. Скажем, он – цветок. Тогда в том краю растения станут пышными, как никогда прежде, хлеба начнут созревать раньше, исчезнут болезни. Рыцари должны будут искать такие вот свидетельства.

– Если он в Британии, – сказал Гвалчмай.

– Будь его найти легко, – резко оборвал Откровение, – Вотан быстро завладел бы им. Но подумай вот о чем: в распоряжении Утера был лишь миг, чтобы спрятать Меч. Вы оба знали короля, как никто другой. Куда, по-вашему, он отправил бы его?

Прасамаккус пожал плечами.

– Может, в Каледонские горы, где он впервые повстречал тебя и Лейту. Или в Пинрэ, где сокрушил войско Горойен. Или в Камулодунум.

– Все эти места Вотан обыщет в первую очередь, ведь история жизни короля хорошо известна. Утер не совершил бы такой ошибки, – сказал Откровение. – Христос сладчайший!

– Что такое? – спросил Гвалчмай.

– В Каледонах прячутся двое, кого Вотан не должен найти. А я не могу быть с ними, не могу исчезнуть отсюда. – Он поднялся на ноги, лицо его стало землистым, взгляд растерянным. Прасамаккус положил ладонь ему на плечо.

– Мальчик, про которого ты говорил?

Откровение кивнул.

– И теперь ты должен выбрать между… – Прасамаккус не договорил. Он понимал, как разрывается сердце Кулейна. Спасти отца или спасти сына? Или – с его точки зрения – предать одного ради спасения другого.

У него за спиной Гвалчмай зажег фонари и, вытащив один из своих мечей, принялся натачивать его на старом оселке. Откровение взял посох и закрыл глаза. Коричневое монашеское одеяние исчезло, сменилось черными с серебром доспехами Кулейна лак Ферага. Седой бороды как не бывало, а волосы почернели. Посох засеребрился. Кулейн разъял его на два коротких меча из сверкающего серебра.

– Значит, ты принял решение? – прошептал Прасамаккус.

– Принял, да простит меня Бог, – ответил Владыка Ланса.

Весна в Каледонских горах была прекрасна: склоны запестрели цветами, вздувшиеся потоки блестели под солнечными лучами, леса и рощи полнились птичьим пением. Никогда еще Кормак не был так счастлив. Олег с Рианнон нашли и привели в порядок старую хижину выше в горах, оставив Андуину и Кормака в уединении, необходимом юным влюбленным. По утрам Олег обычно присоединялся к Кормаку в его упражнениях, обучал его искусным приемам боя на мечах. Но чуть солнце достигало полудня, как Олег возвращался в собственную хижину. Рианнон Кормак почти не видел, но знал, что она несчастна. Она не поверила тому, что отец говорил ей про Вотана, и была убеждена, что он помешал ей стать королевой готов. Теперь она держалась особняком, бродила по верхним склонам в поисках внутреннего покоя.

Однако Кормак редко думал о Рианнон. Он был жив, окружен красотой и влюблен.

– Ты счастлив? – спросила Андуина, когда они, раздевшись, сидели на берегу озера в лучах предвечернего солнца.

– Как же иначе? – ответил он, погладив ее по шее и наклоняясь, чтобы нежно поцеловать в губы. Ее рука обвила его шею, притягивая к себе, и он почувствовал прикосновение ее маленьких грудей. Его ладонь скользнула по ее бедру, и он заново поразился шелковистости ее тела. И отодвинулся от нее.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего, – ответил он со смехом. – Мне просто захотелось посмотреть на тебя.

– Скажи мне, что ты видишь?

– Что я могу сказать, госпожа моя?

– Можешь беспощадно льстить мне. Скажи, что я красива – самая красивая из всех женщин, когда-либо живших на земле.

– Ты самая красивая из всех, кого я видел в жизни.

Этого достаточно?

– И ты любишь меня только за красоту, господин мой? Или за то, что я принцесса?

– Я сын короля, – сказал Кормак. – Потому-то ты меня и любишь?

– Нет, – шепнула она. – Я люблю тебя за то, что ты именно такой, какой ты есть.

Они снова предались любви. На этот раз неторопливо, без нетерпеливой страсти. Наконец их объятия разомкнулись, и Кормак ласково поцеловал ее в лоб. Увидел слезы в ее глазах и опять притянул к себе.

– Что с тобой?

Она покачала головой и отвернулась от него.

– Скажи же… прошу тебя!

– Каждый раз, когда мы вот так вместе, я страшусь, что он окажется последним. И этот день неизбежно настанет.

– Нет! – воскликнул он. – Мы всегда будем вместе. Нас ничто не разлучит.

– Никогда?

– Пока звезды не попадают с небес, – пообещал он.

– Только до тех пор?

– Только до тех пор, госпожа моя. А тогда, может быть, мне понадобится кто-то помоложе!

Она улыбнулась, села и потянулась за своей одеждой.

Он подал ей платье, а потом взял свою одежду вместе с мечом, с которым не расставался после нападения на хижину.

– Дай мне свои глаза, Кормак, – попросила Андуина.

Он наклонился, подставляя закрытые глаза под ее ладонь. Сомкнулся мрак, но теперь он не испытывал страха.

– Бежим домой наперегонки! – воскликнула она, и он услышал ее удаляющиеся шаги. Ухмыльнувшись, он сделал шесть шагов к круглому валуну, нащупывая трещину, которая указывала на юг. И побежал прямо от нее, считая шаги. На тридцатом он почти остановился и осторожно продвинулся вперед к расщепленной молнией сосне – верхний сук указывал вниз на хижину и прямую тропу до поляны.

Добравшись туда, он услышал крик Андуины – звук, пронзивший его сердце, преисполнивший его ужасом.

– Андуина! – закричал он, и его муки эхом разнеслись по горам. Он, спотыкаясь, кинулся вперед с мечом в руке и заметил, что сбился с тропы, когда споткнулся об изогнутый корень. Он неуклюже упал, выронив меч, и его пальцы зашарили в траве, нащупывая рукоять.

Он заставлял себя успокоиться, сосредоточиться на звуках вокруг, а его пальцы шарили… шарили… Наконец он нашел меч и поднялся на ноги. Склон уходил вниз слева от него, а потому он медленно повернулся и начал спускаться, выставив перед собой левую руку. Потом земля у него под ногами выровнялась, в ноздри ударил запах древесного дыма, курящегося над трубой хижины.

– Андуина!

Тяжелое медленное движение где-то слева.

– Кто здесь?

Ответа не последовало, но звуки стали громче – к нему приближались торопливые шаги. Он выждал до последней секунды, потом его меч описал свистящую дугу. Лезвие впилось в нападавшего и высвободилось.

И новые звуки. Кормак услышал разъяренные голоса, шарканье ног. Ухватив меч обеими руками, он выставил его перед собой.

Внезапное движение слева – и жуткая боль в боку.

Он извернулся, нанес удар… и не задел нападавшего.

У стены хижины Андуина очнулась и обнаружила, что ее крепко держит какой-то бородач. Она посмотрела вокруг и увидела Кормака, слепого, одного в кольце вооруженных воинов.