Джин Вульф - Рыцарь-чародей

– Вы хотите услышать остальное?

– Если это имеет отношение к битве.

– Имеет – хотя бы потому, что мы называем ее именно так, а не иначе. Далее означенный провидец предсказал, как умрет каждый из них. Красный тиджанамир, сказал он, будет убит камнем. Коричневый будет затоптан насмерть. Белый умрет от руки своих сподвижников. Золотой погибнет в золотой крепости. Синий утонет. А Черный тиджанамир будет неоднократно пронзен мечом, который висел на поясе каана в день, когда изрекалось пророчество. Вас что-то тревожит?

Я махнул рукой и попросил Мардера продолжать.

– Как вам угодно. Данное пророчество получило название пророчества Шести Смертей, ибо провидец предсказал смерти всех шестерых. Красный тиджанамир стал преемником отца, когда мы убили старого каана. Вы находились на севере, но я принимал участие в том походе, и сэр Воддет стяжал в нем великую славу.

– Я хочу увидеться с ним. Как умер старший тиджанамир?

– В точности как предсказал прорицатель. Красный каан, прежде бывший Красным тиджанамиром, снял шлем, чтобы вытереть пот со лба. Выпущенный из пращи камень попал ему в голову и убил на месте – первая смерть. Новый каан, Коричневый тиджанамир, погиб под копытами наших боевых коней – вторая смерть. Белый тиджанамир стал кааном после гибели брата. Всего через час он был пронзен пикой.

Обреченный на смерть, он попытался покончить с собой, но у него не хватило сил. Он попросил своих друзей убить его, что они и сделали, – третья смерть.

– Понятно.

– Четвертым был Золотой тиджанамир, как вы, наверное, помните. Он носил золотой шлем, тогда как братья носили красный, коричневый, белый, синий и черный шлемы. Копье сэра Воддета вошло точно в глазную прорезь, и Золотой каан умер в своей золотой крепости. Я щедро наградил сэра Воддета за блистательный удар, как вы, наверное, слышали. Но король наградил его еще щедрее.

– Насколько я понимаю, Синий тиджанамир утонул.

Мардер кивнул:

– Кинжал одного из наших тяжелых воинов пронзил ему легкие, и он утонул в собственной крови. Пятая смерть. Шестой тиджанамир, Черный, является нынешним кааном. Дело в том, что, услышав пророчества, старый каан отдал свой меч на хранение сыну. Говорят, он спрятан в надежном хранилище под семью замками; и, похоже, покуда он там остается, Черному каану ничего не грозит.

Я имел свое мнение на сей счет, но кивнул.

– Похоже, провидец ошибся. Он сказал, что все тиджанамиры будут править недолго.

– Провидцы часто ошибаются, – сказал Мардер, – но допустим, мы разобьем остерлингов через месяц-другой. Разве не сможем мы взять столицу Остерленда, открыть хранилище и извлечь оттуда меч?

– Сможем, – сказал я, – если он по-прежнему там.

Проведенный мной смотр войск окончательно убедил меня, что рассчитывать на победу не приходится, – единственный наш шанс заключался в том, чтобы вернуться обратно на север и собрать как можно больше людей и как можно больше продовольствия. Когда бы у нас имелись хоть самые слабые основания надеяться на приемлемые условия капитуляции и сносное обращение, я бы посоветовал Мардеру и Арнтору сдаться. Но таких оснований не имелось, и хотя сдача Огненной горы, захваченной ценой огромных потерь, сильно подорвала боевой дух войска, и без того невысокий, мы отступили.

В последующие дни я не раз сожалел о том, что покинул свою тюремную камеру. Мы двигались на север. Черный каан, по всей видимости осведомленный о плачевном состоянии нашего войска, обошел нас с целью вынудить принять бой. Но вместо этого мы повернули и начали отступать вдоль побережья, питаясь рыбой, которую били острогами на отмелях, и разными моллюсками. Когда издыхали лошади (а они издыхали одна за другой), мы сразу же их съедали.

Я ехал в арьергарде вместе с Воддетом, Робером, Ламвеллом и прочими. Практически не было ни одного такого дня, когда для нас не нашлось бы дела, ибо передовые отряды каана налетали стремительно и, одержимые желанием оттеснить нас от наших павших воинов, дерзко атаковали раз за разом. Вражеским лучникам, как и нашим, приходилось постоянно искать или мастерить стрелы, но у них имелось пращей во множестве и достаточно камней, чтобы убить всех обитателей Митгартра дважды. Град камней, несколько метательных копий, а затем атака – такова была тактика врага, которую мы вскоре хорошо изучили. Для защиты от камней требовались широкие щиты, и вскоре даже наши легковооруженные воины обзавелись ими, порой сплетенными из пальмовых листьев за неимением другого материала. Мы, рыцари, составляли первую линию обороны и принимали главные удары на себя, иногда закидывая щит за спину, чтобы держать пику обеими руками, но чаще орудуя мечом и щитом; и мы сражались днем и ночью, находясь на грани голодного обморока.

Нас спасал Гильф, который отыскивал диких зверей там, где мы не находили ничего, и сам убивал их или отводил нас к ним. В один из кошмарных шести дней, потребовавшихся нам для наведения моста через Гринфлад, Мардер сказал мне, что наш арьергард выглядит лучше остального войска. Я отправился посмотреть и убедился, что он прав.

Мы находились к северу от Огненной горы, когда каан остановил наше продвижение. Той ночью (как живо я помню это!) мы вновь увидели зловещее кровавое зарево в небе. За мной прибежал паж, перепуганный мальчишка. Но прежде чем продолжить повествование, я должен сказать, что Гильф, который сражался как сотня отважных мужчин и находил для нас пищу даже в самых малообещающих местах, спас меня от смерти в тот день. Я упал наземь, выбитый из седла, и непременно погиб бы, если бы он не метался в ярости вокруг меня, перегрызая глотку всем остерлингам, пытавшимся приблизиться. Мардер узнал об этом и изъявил желание поговорить со мной. Вот почему я вернулся вместе с Гильфом, чтобы увидеть голодные изможденные лица и пустые тусклые глаза тысячи мужчин, еще недавно полных сил.

– Сэр Эйбел?

Я не знал, что в войске Арнтора есть мальчики, если не считать оруженосцев, которые были почти мужчинами, но сейчас передо мной стоял паренек лет десяти. Я носил старый шлем за неимением другого, хотя не испытывал никакого желания видеть правду, которую он открывал, и потому, наверное, увидел владевший пажом ужас явственнее, чем он его обнаруживал.

– Ее высочество желают поговорить с вами, сэр Эйбел.

Приведенный в крайнее раздражение бедственным состоянием войска, я обрадовался возможности выпустить пар.

– Моркана уже разговаривала со мной, – сказал я. – Я повторяю тебе то, что говорил ей. Она оставила меня гнить в темнице, откуда меня освободил ее брат, которого она страшно боится. Я служу брату, а не сестре. Если Моркане нужна моя дружба, пусть она ее заслужит.