Александр Михайловский - Храм Вечного Огня [СИ]

Тот же день, полчаса спустя, Лагерь отряда капитана Серегина возле контейнеровоза.

Мэри Смитсон, сержант 7-го бронекавалерийского (мотопехотного) полка армии США.

Мы с подругами стояли и смотрели на то, как русские дети купаются в море. При этом даже краснокожие, хвостатые и рогатые самки казались нам русскими. Ведь эти схизматики такие неразборчивые, что способны дружить хоть с монголами и китайцами, хоть с самими чертями. Впрочем, думать ни о чем не хотелось. После напряжения этого дня наступила какая-то апатия, и обычного раздражения не было даже при виде того как русские мальчишки девчонки плещутся в воде рядом с дьяволицами. Кстати, мальчик-колдун тоже был вместе с ними, и я с некоторой ленцой подумала о том, как было бы хорошо поймать его и как следует допросить, ведь наверняка он не сможет вытерпеть даже небольшого количества боли.

Но, к сожалению, это было невозможно, потому что совсем рядом с детьми загорало на берегу и купалось в море большое количество обнаженных амазонок, которые ни за что не позволили бы нам никакого насилия над детьми. Глядя на этих стройных, мускулистых, очень энергичных девиц с плавными, но в то же время стремительными движениями, я совершенно трезво оценивала наши возможности. Даже одна амазонка отлупит всех нас троих, и даже при этом не вспотеет, а их тут, между прочим, не меньше двух десятков.

В моем сознании эти амазонки теперь воспринимаются точно так же, как и остальные русские. Я завидую им, и оттого начала их ненавидеть за то, что они все как одна такие идеальные, как манекены – стройные, красивые и подтянутые, а у меня и целлюлит на попе от любви к сладким булочкам, и складки на животе, и грудь уже начала морщиниться и отвисать, в то время когда мне нет еще и тридцати. Обидно же, честное слово, когда другим дано то, что не дано тебе самой.

И вообще эти амазонки для меня теперь почти что русские, тем более что они стараются все делать точно так же, как делают их русские командиры. Они даже разговаривают между собой не на древнегреческом языке, который вроде бы им родной, а по-русски, очевидно, полагая это признаком крутизны и продвинутости. Они все равно что цепные суки капитана Серегина, и даже хуже. Суку можно подкупить куском колбасы, а эти преданы своему командиру сознательно, или даже просто в него влюблены. Да ни в жизнь – чтобы я была влюблена в своего ротного командира первого лейтенанта Роджерса?! Это такая самовлюбленная злобная тварь, что я скорее застрелюсь, чем лягу с ним в постель. А эти девки готовы лечь с Серегиным хоть все сразу, хоть по одной. Ненавижу!

И вот в тот момент, когда я наслаждалась сладким чувством ничем не замутненной ненависти к людям, которые не сделали мне ничего плохого, а были всего лишь красивее, сильнее и умнее меня, позади нас раздались тяжелые и одновременно шуршащие шаги, как будто там спускалась по склону дюны как минимум сама богиня Немезида с плетью или же архангел Гавриил с карающим огненным мечом в одной руке и с чашей, полной Божьего гнева, в другой.

Обернувшись, я обомлела от ужаса. Конечно, там не было ни Немезиды, ни Гавриила (кстати, откуда у меня такие ассоциации?), но и то, что мы с подругами увидели, нас отнюдь не порадовало. По склону дюны, чуть проскальзывая ногами в осыпающемся песке к нам спускались мисс Анна, падре Александр и мисс Ника, которую еще называли Коброй. Было в их совместном движении что-то ужасное и неумолимое, как будто нам всем троим уже вынесли смертный приговор – и теперь эти трое пришли для того, чтобы привести его в исполнение, потому что даже милейшая мисс Анна выглядела сурово, как воплощенная фурия, не говоря уже о торжественно-мрачном отце Александре и разъяренной мисс Нике, то есть Кобре. Сейчас она действительно напоминала эту смертельно опасную змею в тот момент, когда та встает на хвост и начинает танцевать свой танец смерти.

Обернувшись, я, охваченная животным ужасом, бросилась бежать сломя голову – неважно куда, лишь бы подальше от этих троих, и вслед за мной бросились Дафна и Луиза. Сердце отчаянно стучало в груди, стремясь выскочить чрез рот, пот заливал глаза, ботинки вязли в песке, как будто сама земля хватала нас за ноги, и казалось, что мы не бежим, а вяло перебираем ногами на месте. Но бежали мы недолго, и убежали совсем недалеко. Загоравшие на берегу амазонки вскочили со своих мест и стремительными легкими, едва касающимися земли, скачками настигли нас, сбили с ног и, завернув назад руки, повели навстречу к нашей судьбе. Ноги заплетались, во рту пересохло, сердце билось так, что казалось, я сейчас умру, не дожидаясь казни. Ну почему они все не могут оставить нас в покое, а вместо этого лезут со своими правилами и поучениями?

Тогда же. Анна Сергеевна Струмилина. Маг разума и главная вытирательница сопливых носов.

Я не очень-то хотела идти с отцом Александром, но он мне сказал, что, когда он будет заниматься американками, ему потребуется ассистент. Ну не Димку же ему с собой звать? У Ники, между прочим, способности к магии разума вообще нулевые. Темная Звезда – она и есть Темная Звезда. Когда мы поднялись на вершину дюны, чтобы оглядеться и отыскать американок, то увидели сразу их всех троих. Мы смотрели на них, а они наблюдали за купающимися в море детьми. Непроизвольно я настроилась на волну этой Мэри (или, может быть, это она слишком «громко» думала) и прочувствовала все то, что эта женщина собиралась делать с Димкой только для того, чтобы разузнать наши тайны. Ее не смущало то, что перед ней маленький беззащитный мальчик. Нет, она с наслаждением воображала, как будет причинять боль ему и другим детям только для того, чтобы узнать несколько малозначительных подробностей. И ее подруги тоже были не лучше, они поддерживали ее и одобряли.

Непроизвольно взяв за руки Нику и отца Александра, я вдруг почувствовала, что таким образом передаю им содержимое отвратительных мыслей Мэри и в ответ получаю их поддержку: ледяное спокойное сочувствие отца Александра и огненный гнев Ники. Не сговариваясь, мы вместе сделали первый шаг, за ним еще и еще. Спешить особо было некуда – в мыслях Мэри отчетливо прослеживались не только садистские намерения по отношению к детям, но еще и страх перед амазонками, в присутствии которых американки опасались переходить от своих ужасных мыслей к делу.

Потом вдруг Мэри обернулась, на ее лице появилось выражение ужаса и отчаяния, и все три американки вдруг развернулись и, тяжело топая обутыми в ботинки ногами, побежали от нас вдоль берега, мимо отдыхающих и нежащихся на вечернем солнышке амазонок… Зря они это. Ника подняла руку в повелительном жесте – и амазонки, которые почитали ее как любимую старшую сестру и вторую мать, вскочили со своих мест и, превратившись вдруг из разнеженных сибариток в разъяренных гончих, стремительно кинулись на перехват. Нет, они не били американок и специально не причиняли им боль, но скрутили их так, что те без разрешения не могли даже пошевелиться. Вот в таком виде их всех троих, задыхающихся от ужаса и брызжущих пеной изо рта, и подвели к нашей троице. Тем временем Димка, Ася, Митя, Яна и обе деммки тоже заметили эту нездоровую возню и начали выходить из воды. Когда амазонки кого-то ловят большой группой, это очень шумно.