Дарья Зарубина - Ведьма

— Да, — выдохнула Элька.

— А на сердце у тебя нет ли кого? — прищурившись, бросил князь, а сам так и впился взглядом в лицо княжны.

— Нет, — солгала Эльжбета, отведя глаза. Скромно потупилась. Как батюшка велел. Батюшке виднее, как с Черным Владом разговор вести.

— Учти, у меня слава дурная, — шепнул князь. — Всякое говорят. И о тебе говорить станут. Но земля моя в порядке. Люди живут на ней в достатке. И сам я без надобности зла не сделаю. Потому не бойся. По доброй воле за меня идешь — стерпится новая жизнь. Буду тебе верен, ласков буду. Коли сама другого не захочешь. Мое слово дорогого стоит. Нужно ли тебе оно?

— Благодарю, — стараясь не выдать дрожь в голосе, откликнулась Эля. — Слова твоего мне не надобно. Ты князь, под твоей рукой много земли и людей множество. К чему мне связывать твои руки словом. Доверяюсь тебе и надеюсь на доверие.

— Но учти, княжна, — Влад склонился к самому уху Эльжбеты, — цена у моего доверия высока. Заплатишь?

Элька кивнула, надеясь, что князь перестанет пытать ее холодным внимательным взглядом. Тем временем Казимеж, вновь опустошив кубок, уронил голову между блюдами. Заснул князь. Лихо придумал: оставил невесту наедине с женихом. Проходимка обнюхал руку хозяина, смекнул, что подачки кончились, и переместился поближе к княжне, но Элька велела псу убираться. Казимеж забормотал что-то, должно быть, недовольный изгнанием Прохи, только головы поднять был уже не в силах.

Эльжбета почувствовала себя преданной. Взгляд князя Влада, цепкий, жестокий, паутиной стягивал плечи, заставляя с силой вбирать в грудь воздух. Пожалуй, поклялась бы Элька, что не колдовал князь, — не чувствовала вокруг себя магии. Да только где ей, простой золотнице, стоять против высшего мага. Он всю душу прочитает, а она и не заметит. Так уж заведено от начала времен — каждый чувствует лишь силу ниже себя. Хорошо, мануса по рукам угадаешь. Как будет силу в ладонь гнать, так хоть чуть, да заслонишься. А как словника и высшего мага распознать? Говорит, в глаза смотрит, а ты уж и делаешь все, как он приказывает.

— Возьми, — шепнул Владислав.

И Эльжбета, словно зачарованная, приняла из его руки тонкий нож с усыпанной рубинами рукоятью. Хоть и костяной, привычный. Не носят истиннорожденные при себе стали. Ее сила не любит. Но чужой нож. Таких в здешних краях не встретить.

Выплыло, вынырнуло из темной тучи, из затуманенной памяти: чужая земля, страшные существа, отринувшие матушку-Землю, демоны, продающие душу ветру. Рубиновые капли крови.

— Режь гербы, — князь указал рукой на спящего Казимежа, которого слуга заботливо укрыл плащом, так что над столом виднелась только россыпь седых волос да черная груда с княжьим гербом.

Повинуясь его тихому обволакивающему голосу, Эльжбета оправила платье, собираясь встать. И только в последнее мгновение словно вспыхнуло перед глазами видение: дрогнувший нож, желтый, как зуб старого волка, входит глубже, под вышитую ткань, в плоть, устремляется к сердцу. Рубины. Рубины повсюду.

— Не стану, — отшатнувшись, вскрикнула Элька, разжимая руку. Тонкий чужеземный нож выпал. Покатился по полу.

Князь запрокинул голову и захохотал, хлопнув ладонью по столу.

— Ты хорошая дочь, — смеясь, заметил он. — Может, и женой будешь послушной. Во всяком случае, с ножиком в постель не ляжешь.

И князь властно взял невесту за подбородок.

— Что ж. Договорились мы с тобой, княжна Эльжбета, — проговорил он. — Уж теперь пути назад для тебя нет. Стало быть, раз дело решенное, завтра за полдень и клятвы принесем. Раньше, боюсь, мой милый тестюшка не проспится.

Вернулся, захлестнул сердце страх. Вот она, свадьба, завтра…

Перед глазами брызнули во все стороны радужные волны, подступила тошнота.

— Так скоро? — едва выговорила Элька, вцепляясь пальцами в край стола.

— Батюшка твой согласен, — усмехнулся Влад, одними глазами указав на храпящего между блюд Казимежа. — А матушка, как видишь, оставила решение нам. За что честь ей и хвала. А мне нехорошо землю надолго без хозяйского присмотра оставлять, достаточно потратил я времени в разговорах с твоим батюшкой.

«Нет, нет, — звенело, пульсировало в голове у княжны, — только не завтра. Не завтра».

— Разве захочет князь опозорить свою нареченную скорым замужеством, — вновь попыталась умолить Влада Эльжбета. — И гонцы не успеют оповестить гостей. Да разве ж так готовится свадьба?!

— Поверь, девочка, — почти ласково шепнул князь. — За высшего мага замуж идешь. Для моей силы есть мало невозможного.

Эльжбета молчала. В голове металась одна лишь безумная, загнанная мысль — только не завтра, не завтра.

— Завтра. — И, словно запечатывая свои слова, князь вновь положил широкую темную ладонь на белую дрожащую руку Эльки. — Пойдем, кликнем твою маменьку. А то бяломястовский владыка Казимеж, видно, не рассчитал княжьей силы…

Владислав поднялся со скамьи и пошел к двери, из-за которой выглянула — и тотчас спряталась — любопытная мордочка Ядзи. Сунулся было обратно изгнанный Проходимка.

Едва жених отвернулся, Эльжбета выхватила из рукава заветную бутылочку, неверными пальцами распечатала, ухватила другой рукой высокий Владов кубок.

«Три дня, — билась в висках безумная надежда. — А там все само собой обернется. Матушка что-нибудь придумает…»

И выплеснула темное, едва уловимо пахнущее травой зелье в кубок.

И в тот же миг широкая ладонь каменной хваткой сжала ее запястье.

Эльжбета обернулась. Сердце ухнуло вниз, застучало в животе, скрутило нутро.

Демон. Ветер. Да что там, сам Отец всех ветров стоял перед ней в обличье князя Влада. Серые глаза потемнели, налились грозовой яростью. Побледневшие губы сжались в тонкую линию. Брови сошлись. И в то мгновение Эльжбете показалось, что сейчас он ударит ее. Ударит наотмашь темной от солнца рукой. И ударит, чтобы убить, а не наказать.

— Прими, Землица, душу дочери… — выкрикнула Элька, надеясь успеть перед смертью вверить душу матушке-покровительнице всего живого. Да только не успела. Широкая ладонь закрыла ей рот.

— Помолчи, княжна, — прошипел Владислав, сжимая ее руку так, что Элька взвизгнула от боли. — И так достаточно. Теперь вижу, что ты почитаешь за доверие. Только отравить меня не выйдет. Пробовали. И люди были поумней тебя, маленькая лживая дрянь. Принимаю твое доверие, тем же отплачу…

И князь вырвал из руки Эльки пустой пузырек.

— Завтра.

И он вышел, едва не налетев в дверях на грозную и степенную Агату. Эльжбета закрыла лицо руками и разрыдалась.

Слезы капали сквозь пальцы, текли по тыльной стороне ладони. Горячие от обиды, горькие от безысходности.

Разве можно быть такой глупой, такой наивной, такой самонадеянной? Пытаться обмануть Судьбу?