Ольга Соврикова - Рожденная жить

Лекарь помолчал и продолжал:

— Дети правильно поняли, что ты потерял слишком много крови, и даже если бы они позвали меня, ничего не успел бы сделать, слишком долго до тебя добираться. Осознав безвыходность ситуации, девчонки сначала разревелись, но потом успокоились. Близнецы говорят, что руки у них засветились, и они начали гладить ладонями твое бесчувственное тело. Девочки же говорят, что не гладить, а жалеть. Когда я, почувствовав магию в замке, проснулся и разбудил герцога, мы, разумеется, сразу побежали в западное крыло к нашим неугомонным деткам. На ходу сориентировались на свет и, забежав в твою комнату, обнаружили странную картину.

В ярко освещенной комнате на кровати с рваными ранами лежишь ты, а над тобой склонились две бледные до синевы девчушки. На полу свалены окровавленные тряпки, похожие на одежду, рядом стоят ошеломленные близнецы: один с лампой, освещающей вас, а другой с тазиком воды, окрашенной в алый цвет. Когда я начал проверять ваше состояние, оказалось, что у девочек магическое истощение, а у тебя большая потеря крови, но самые страшные порезы закрыты. Так что юных «недоделанных» магичек унесли в их комнаты, а мне осталось просто тебя долечить. Теперь вот они второй день лежат в постели без сил, а ты пришел себя, и тебе уже ничего не грозит. Что и как они делали, не знаю! Но жалели они тебя качественно, так что еще поживешь. И у меня к тебе, Жак, большая просьба: не надо больше так расстраивать наших маленьких леди, а то, если в этот раз у них с расстройства всего лишь случился прорыв магии, я боюсь загадывать, что будет в следующий.

Рассказывая, я заменил Жаку повязки, удивляясь вслух тому, что там, где поработали малышки, уже и следов-то почти никаких нет. Напоил его лекарством, ускоряющим регенерацию. После этого пришла сиделка, и мы с герцогом, посмеиваясь над ошарашенным выражением лица мастера, вышли из комнаты, чтобы не мешать женщине его кормить.

Жак

В течение пяти дней я валялся в постели. Потихоньку втайне от лекаря вставал. Сначала просто ходил по комнате, сил было так мало, что я часто присаживался в кресло, затем начал делать легкие упражнения. На пятые сутки благодаря неусыпной заботе лекаря я чувствовал себя уже достаточно хорошо для того, чтобы продолжить муштровать своих воспитанников. Во двор я вышел в тот момент, когда они под присмотром капитана стражи проходили полосу препятствий. Глядя на них чуть со стороны, я подумал, что детки уже подросли и пора ее усложнять.

Первой меня, конечно, заметила Золотко, и так как в это время она проходила бревно с раскачивающимися мешками, то, естественно, зазевалась, и один из них сбил ее на землю. Затем меня заметили и остальные. Поразило меня то, что, несмотря на появившуюся радость на их перемазанных лицах, все они дружно дошли до конца полосы, выполнив упражнения, и только потом направились ко мне.

Я смотрел и не мог поверить сам себе. Дети, которых я муштровал почти четыре года, невзирая на стоны, слезы и жалобы, не просто привязались ко мне и переживали за меня, но и спасли мне жизнь.

Первое, что я услышал, когда они, радостно улыбаясь, подошли ко мне, — это суровый выговор Данелии:

— А разве лекарь разрешил тебе, мастер, встать с постели? — И, внимательно посмотрев на меня, она добавила: — Я прекрасно чувствую, что ты еще нездоров.

Впервые мне пришлось перед ними оправдываться и пояснять, что вполне нормально себя чувствую. Чтобы отвлечь их внимание, я пригласил их пойти на завтрак и пообещал взяться за них всерьез.

— С завтрашнего дня вы все будете учиться летать.

Детки весело загалдели и побежали умываться, пообещав поведать за завтраком что-то очень интересное.

Идя в столовую, я думал, что они начнут рассказывать, как меня спасали. Никогда еще я так не ошибался. Оказывается, пока меня не было, в замок приезжали послы короля, чтобы забрать Айвенлин. Именно этим со смехом дети поделились со мной. Почему я не узнал об этом раньше? Видимо, мое «эффектное» появление в замке отодвинуло все на второй план.

Да, я многое пропустил. Дети многое пережили и многому научились, пока меня не было. Ну что же, будем учиться дальше.

Айвенлин

Сегодня Жаку наконец разрешили начать с нами заниматься. Весь день у нас было хорошее настроение, даже несмотря на его бурчание.

Вечером мы собрались в моей комнате и попытались догадаться, что значит его обещание научить нас летать. Так и не придя к общему мнению, разошлись спать.

Новый день наступил, и мы стали учиться.

Как я летала! А орала как! Громче меня и пронзительнее потом вопила только Нел.

Оказывается, летать — это падать с большой высоты и орать с перепугу. Мастер начал учить нас забираться на любую из замковых стен и спускаться с нее. На высоту метров шести мы уже привыкли подниматься, правда, с помощью каната. И спускались без проблем. Сейчас же Жак поставил перед нами задачу достичь окна на третьем этаже, потом перебраться по карнизу или, пользуясь мелкими уступами, к другому окну, и только потом спуститься.

Нас, конечно обвязав веревкой, страховали сверху, но страху в первый день мы натерпелись изрядно. Несколько дней мы с сестричкой распугивали ворон, сидящих на замковой крыше, своими воплями.

Помимо мастера продолжал заниматься с нами и Луи. Теперь мы учились не только менять внешность, но и открывать запертые на замок двери и шкатулки. Со шкатулками у меня получалось лучше всех.

Все потихоньку наладилось. Жак совсем выздоровел и начал гонять нас в полную силу, и остальные учителя от него не отставали, но мы с Данелией ждали, когда же нам найдут преподавателей по магии.

Прошло два цикла, [3] Цикл — один месяц. и мы узнали, что маги, согласившиеся нас обучать, едут к нам. Осень уже почти закончилась, наступили холода, и поэтому их с трудом удалось уговорить тронуться в путь. Но, несмотря ни на что, они в пути, и осталось только их дождаться.

Циклом ранее. Покои где-то в королевском дворце

Король Дориан сидел на диване в тишине своей гостиной. Вокруг царил полумрак. Перед ним стоял маленький низенький столик. На нем — ваза с различными фруктами, а рядом с ней бутылка редкого вина и фужер. Но его внимание было сосредоточено на большом окне напротив. Ничего необычного за ним не происходило. Просто на сад, куда открывался обзор, опускались сумерки, тихонько опадая, кружились листья. Осень вступила в свои права, и ей не было никакого дела до людей. Пришла пора дождей. Там, за окном, все происходило строго по законам природы. Зимой мели вьюги и падал снег. Весной пели птицы и зеленели деревья. Лето радовало теплом и солнцем. Всему было свое время, своя очередь и порядок.