Гай Кей - Сарантийская мозаика

И еще он понимал, что такой образец искусства проживет не дольше созидающего мгновения, и о нем будут говорить только те, кто вспомнит, правильно или неправильно, кто видел, видел неточно или совсем не видел, что эти воспоминания будут искажены памятью, желанием или невежеством и что это достижение записано будто на воде или на песке.

Это было ужасно важно, но в данный момент — совсем неважно. Может ли подобная хрупкость, лежащее в основе непостоянство придать еще большее величие такому творению? Тому, что исчезнет, как только будет создано? В этот момент, думал Асторг, сжимая своими большими руками деревянные перила, — в это единственное, безупречное, алмазное мгновение, предложенное временем, — именно эти два возничих, юноша и направляющий его гений, были властелинами мира на божьей земле, повелителями императоров, всех мужчин и женщин, подверженных ошибкам и несовершенных, которые однажды потерпят поражение и умрут, ничего не оставив после себя, исчезнут в момент своего создания.

Плавт Бонос вскочил в императорской ложе, когда две первые колесницы понеслись по направлению к ним и вместе вошли в первый поворот, грохоча колесами. Он был необъяснимо взволнован происходящим и на короткое мгновение смутился, но тут же заметил, что еще полдюжины сверхвоспитанных, пресыщенных придворных тоже вскочили с мест. Он молча переглянулся с императорским шталмейстером и снова повернулся лицом к дорожкам.

У них над головами, на изогнутом потолке катизмы, была изображена квадрига. На ней стоял мозаичный Сараний, увенчанный лаврами победителя. Внизу юноша-возничий Синих, которому, несмотря на проявленное мужество, не хватило мастерства на прошлой неделе и сегодня утром, сейчас вопил, как варвар, на своих коней и хлестал их кнутом. Он пронесся мимо второй колесницы Зеленых еще на повороте у катизмы.

Это иногда случается, это можно сделать, но не так просто и нечасто, и те, кто разбирается в гонках, сознают связанные с этим риск и мастерство. Бонос наблюдал. Теперь нельзя было сказать, что этому мальчику Тарасу недостает мастерства или уверенности в себе.

Его колесница теперь неслась не за упряжкой Зеленых и не рядом с ней.

Он стартовал по пятой дорожке. Вышел вперед на пол-упряжки после первого поворота, а потом на целую длину упряжки, а затем плавно, как скользит по коже восточный шелк, дал

Серватору проскользнуть к ограждению на дальнем отрезке прямой.

Бонос инстинктивно повернулся назад и посмотрел на Скортия и Кресенза. Они подошли к повороту бок о бок, но по самой широкой части трека, так как Скортий отказывался пропустить внутрь второго возничего и сам не выказывал ни малейшего желания сместиться туда. Он правил второй квадригой. Его задачей было обеспечить победу первому возничему своей команды. Как можно дольше держать Кресенза на расстоянии было способом добиться именно этого.

— Другие Зеленые их догоняют, — хриплым голосом произнес императорский шталмейстер. Бонос взглянул и увидел, что это правда. Второй возничий Зеленых, оказавшись перед жалким выбором — гнаться за молодым лидером Синих или вернуться на помощь своей первой квадриге — выбрал последнее. Помимо прочего, Кресенз Сарникский славился своим горячим нравом и привычкой пускать в ход кнут, чтобы проучить других возниц, забывших, кто первый возничий Зеленых.

— Теперь они попытаются занять второе и третье место, — произнес Бонос, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Он может догнать этого парня, если быстро освободится. Мы даже еще не закончили круг. — Шталмейстер был заметно взволнован. И Бонос тоже. При всем том, что еще должно было случиться сегодня, включая войну, которая изменит их мир, драма внизу захватывала.

Второй номер Зеленых сбрасывал скорость, отставал, оглядываясь через правое плечо, чтобы прикинуть угол. Когда двое прославленных возниц показались из-за поворота, по-прежнему на приличном расстоянии друг от друга, вторая упряжка Зеленых начала сдвигаться по направлению к Скортию. И оказалась впереди. Возница Зеленых мог безнаказанно занять положение прямо перед ним. Это было дело тонкое — ему надо было остановить продвижение квадриги Синих и найти способ дать свободу своему лидеру, чтобы тот резко свернул к внутреннему ограждению и бросился догонять мальчишку, возглавившего гонку. Именно этим и занимались вторые упряжки, именно этому их обучали.

Все три квадриги начали сближаться, сливаться в одну фигуру о шести колесах, с двенадцатью конями, посреди пыльного вихря и оглушительного шума.

— Полагаю, — вдруг сказал Бонос, — что Скортий это тоже предвидел.

— Что? Невозможно, — ответил императорский шталмейстер в тот самый момент, который доказал, что он ошибается.

Ему приходилось быть осторожным, крайне осторожным. Если Скортий сейчас нарушит правила, заденет одного из этих двоих, победу Синих аннулируют. Эта возможность всегда ограничивала действия вторых возниц или возниц второстепенных цветов. Одетые в желтое чиновники стоят вдоль всего трека, наблюдая за ними.

Кроме того, он остро сознавал, что хотя ему, возможно, и удастся продержаться семь кругов и не рухнуть, но на маневры сил у него немного. Каждый неглубокий вдох сопровождался болью. Сама мысль о том, чтобы снова натянуть поводья упряжки, заставила его пожалеть, что он еще не умер.

Он знал, что вокруг его ступней натекла лужа крови, опасно скользкая. Он не смотрел вниз.

Он следил за второй упряжкой Зеленых, которая возвращалась к ним. Он знал, что так будет. Кресенза товарищи по команде боялись. И если они не уверены в том, что надо делать, то должны прийти к нему на помощь. Неплохая привычка в целом, но бывают моменты, когда она подводит. Скортий намерен сделать так, чтобы на этот раз их выбор оказался неудачным.

Он рисовал себе эту картину с той секунды, когда вышел на трек и увидел, что на новом правом пристяжном в упряжке Кресенза на шестой дорожке нет шор.

Скортий знал коня, которого они обменяли. Очень хорошо знал. Еще зимой отложил про запас в голову кое-какие сведения. Очевидно, это не выплыло во время гонок на прошлой неделе или этим утром: упряжка Кресенза редко оказывалась на крайней внешней дорожке.

А теперь она может оказаться там с минуты на минуту.

Вторая упряжка теперь находилась прямо перед ними, но не слишком близко, что давало возможность отойти дальше в сторону и заставить Скортия сделать то же самое. Кресенз также находился немного впереди от него с внешней стороны, что увеличивало риск нарушить правила, если он слишком далеко отойдет в сторону и заденет другую упряжку. Зеленые пытались заставить его осадить коней. Как только он это сделает, вторая упряжка перед ним сделает то же самое, а Кресенз пустит в ход кнут и вырвется вперед, обогнав их обоих. Они это умели делать. Это была тонкая работа, требующая большой точности на огромной скорости, но они были опытными возницами, проработавшими вместе целый год.