Гай Кей - Львы Аль-Рассана. Тигана

В закрытом пространстве двора собрались пятьдесят человек со своими лошадьми и нагруженными вьючными мулами, поэтому не выделяться в этой сутолоке было нетрудно. Во дворе царила прохлада; это могло обмануть чужого на полуострове человека, например, наемника из Ферриереса или Валески. Но Альвар знал, что позднее станет очень жарко. Летом всегда жарко. Было шумно, люди сновали туда-сюда с досками, инструментами, катили тачки с кирпичами: король Рамиро расширял свой дворец.

Альвар в двадцатый раз проверил седло и седельные сумки, он старательно избегал встречаться с кем-либо глазами. Он пытался казаться старше своих лет, создать впечатление, будто на него навевает скуку столь обычный поход, как этот. Но у него хватало ума усомниться, что он может кого-нибудь провести.

Неожиданно во дворе появился граф Гонзалес де Рада, одетый в красно-черные одежды — даже на рассвете среди лошадей, — и Альвар почувствовал, как его лихорадочное возбуждение возросло еще больше. Он никогда прежде не видел коменданта Вальедо так близко. В отряде Родриго внезапно на мгновение воцарилась тишина, а когда суета сборов возобновилась, ее качество слегка изменилось. Альвар почувствовал, как в нем шевельнулось неизбежное любопытство, и попытался сурово его подавить.

Он видел, как переглянулись Капитан и Лайн Нунес, заметив появление графа. Родриго отошел немного в сторону от остальных и стал ждать человека, который сменил его на посту министра после коронации короля Рамиро. Адъютанты графа по его приказу остановились, и Гонзалес де Рада приблизился к Капитану один. Он широко улыбался. А Капитан, как заметил Альвар, нет. Стоящий за спиной Родриго Лайн Нунес вдруг отвернулся и демонстративно сплюнул в пыль двора.

Тут Альвар решил, что было бы неприлично наблюдать за ними и дальше, пусть даже краем глаза, как все остальные, делавшие вид, что занимаются своими конями и поклажей. Он твердо сказал себе, что всаднику Джада нет никакого дела до слов и дел больших людей. Альвар благоразумно повернулся спиной к намечающейся встрече и пошел в угол двора, чтобы заняться собственным неотложным делом в укромном месте, за фургоном с сеном.

Почему граф Гонзалес де Рада и сэр Родриго Бельмонте предпочли через минуту отойти вместе в тень этого же самого фургона, для Альвара де Пеллино навсегда осталось самой таинственной загадкой в созданном Джадом мире.

Эти два человека, как было известно во всех трех королевствах джадитов Эспераньи, не питали любви друг к другу. Даже самые молодые воины, только что вступившие в армию короля, слышали кое-что из придворных сплетен. Историю о том, как Родриго Бельмонте потребовал на коронации короля Рамиро, чтобы новый король поклялся в непричастности к смерти своего брата, и только после этого согласился принести клятву верности, знал каждый из них. Она была частью легенды о Капитане.

Возможно, это даже правда, цинично шепнул Альвар своим собутыльникам в ту ночь в солдатской таверне. Он уже прославился подобными замечаниями. Хорошо, что он умел драться. Отец не раз предупреждал его еще дома, на ферме, что острый язык в армии Вальедо может стать скорее помехой, чем достоинством.

Какие бы остроумные замечания ни отпускали молодые солдаты, правда заключалась в том, что хотя Родриго Бельмонте и дал клятву верности и король Рамиро принял его в число своих людей, но назначил новый король своим министром Гонзалеса де Раду, а эту должность Родриго занимал при покойном короле Раймундо. Следовательно, именно граф Гонзалес формально отвечал, среди прочего, за отбор молодых людей из всего Вальедо на службу в армию короля.

Почти все молодые всадники придерживались мнения, что если хочешь пройти настоящее обучение, то надо делать все возможное, чтобы отправиться в поход с Капитаном. А если хочешь войти в число элитных солдат полуострова и всего мира, то отдашь деньги, землю, сестер, собственное юное тело любому, кто сможет устроить тебя в отряд Родриго.

Только далеко не любой мог пристроить тебя туда, даже за такую цену. Капитан сам делал свой выбор, часто весьма неожиданный, и его единственным советчиком был старый Лайн Нунес. Лайн явно не интересовался теми наслаждениями, которые могли подарить юные мальчики, а что касается Капитана… ну, сама подобная мысль была почти святотатством, и, кроме того, Миранда Бельмонте д'Альведа была самой прекрасной женщиной на свете. Так утверждали все молодые люди в Эстерене, хотя почти никто из них ее никогда не видел.

Альвар де Пеллино в то утро стоял и мочился на колесо фургона в боковом дворе у дворца в Эстерене и случайно услышал вещи, для его ушей не предназначенные. Он был одним из тех, кто никогда не встречался с женой Капитана, да и вообще ни с кем не встречался по-настоящему. Прошло меньше года с того времени, как он покинул ферму на северо-западе. Он все еще не мог поверить, что его возьмут в поход в это утро.

Он услышал шаги и голоса, приближающиеся к дальнему от него краю фургона; это его не слишком встревожило. Возможно, некоторым обязательно нужно было остаться в одиночестве, чтобы опорожнить мочевой пузырь или кишечник; такие долго в армии не задерживались. Но только он успел подумать об этом, как мышцы в промежности Альвара сжал спазм, такой сильный, что совершенно перекрыл струйку жидкости. Он задохнулся, узнав недовольный голос Капитана, а потом понял, что голос второго человека, звучащий, словно медленно текущий мед, принадлежит графу Гонзалесу.

Решение следовало принимать быстро, и Альвар де Пеллино принял, как потом оказалось, неверное решение. Охваченный паникой и неразумным стремлением остаться незамеченным, Альвар чуть не навредил своему здоровью тем, что задержал остатки жидкости и затаился. Он страстно надеялся, что эти двое пришли сюда только для того, чтобы обменяться колкими шуточками.

— Я мог бы устроить так, что твоих сыновей убьют, а ранчо сожгут, — сказал Гонзалес де Рада довольно приветливым тоном, — если ты доставишь мне хлопоты.

Альвар решил, что самым разумным будет на время перестать дышать.

— Попробуй, — резко ответил капитан. — Мальчикам будет полезно потренироваться в отражении нападения, пусть и неумелого. Но, прежде чем ты уйдешь, объясни мне, почему хлопоты доставлю тебе я, а не твой мерзкий братец.

— Если де Рада хочет совершать набеги на Аль-Рассан, какое тебе до этого дело, Бельмонте?

— Вот как! Хорошо. Если дело обстоит так, то зачем просить меня закрыть глаза и притвориться, будто я его не вижу?

— Я только пытаюсь уберечь тебя от неловкого…

— Не надо считать всех остальных дураками, де Рада. Я собираю дань с Фезаны для короля. Единственное, чем обоснована законность уплаты этой дани, — это то, что Рамиро официально гарантировал безопасность городу и окружающим его селам. Не только от разбойников, от своего брата в Руэнде или от других мелких правителей Аль-Рассана, но и от шутов из собственной страны. Если твоему брату хочется играть в налетчика ради собственного удовольствия, то лучше ему не заниматься этим у меня на глазах. Если я замечу его поблизости от Фезаны, то разделаюсь с ним от имени короля. Ты сделаешь ему одолжение, если доведешь это до его сведения. — Теперь в голосе Капитана уже не было ни недовольства, ни иронии, ничего, кроме железа.