Дэвид Эддингс - Хроники Элении

Конный отряд рыцарей наделал бы слишком много шума, поэтому они продвигались по улицам города пешком. Спархок подошел к Вэниону.

— Значит, вся наша задача сведется к тому, чтобы вылавливать оставшихся наемников Мартэла? — спросил его Спархок.

— И не только к этому, Спархок, — ответил ему Вэнион. — Солдаты церкви пережили осаду, и их переполняют чувства, доселе им не знакомые. Они жаждут мести. Так предоставим им такую возможность, пока мы не вернули их патриархам.

Спархок согласно кивнул и отправился вместе с Келтэном и Кьюриком принять командование.

Неожиданно в свете факела показались неясные очертания человека с топором в руке, направляющегося прямо к ним навстречу. Однако, очевидно было то, что на нем не было ни доспехов рыцаря Храма, ни красной туники солдата церкви. Кьюрик прицелился в него из арбалета, но в последний момент его рука неожиданно дрогнула, и стрела скрылась в предрассветной выси. Кьюрик грубо выругался.

— В чем дело? — шепнул ему Келтэн.

— Это Берит. — Прорычал сквозь зубы Кьюрик. — Я узнал его по походке.

— Сэр Спархок, — тут же послышался из темноты знакомый голос. — Вы здесь?

— Да, — отозвался рыцарь.

— Слава Богу, — выдохнул Берит. — Разыскивая вас, я обыскал все эти обугленные переулки в Чиреллосе.

Кьюрик сжал кулаки.

— Позже разберешься с ним, — попросил его Спархок. — Ладно, Берит, рассказывай, ради чего ты расхаживаешь здесь, рискуя собственной жизнью.

Берит подошел к ним, с опаской поглядывая на мрачную физиономию Кьюрика.

— Рендорцы собираются у западных ворот, сэр Спархок, — сказал он. — Там их целые тысячи.

— И что они делают там?

— Думаю, молятся. В любом случае это похоже на какой-то ритуал. И перед ними вещает, стоя на куче булыжников, странного вида худой и бородатый человек.

— Ты слышал, о чем он там говорит?

— Немногое, сэр Спархок, но он часто и отчетливо повторял одно слово, и все остальные каждый раз его подхватывали.

— И что это за слово? — осведомился Кьюрик.

— Кажется — «баран».

— Может, «стриженый баран»?

— Да, пожалуй, — согласился удивленный Берит.

— Знакомые словечки, — усмехнулся Спархок. — Кажется, Мартэл призвал Ульсима навести порядок среди рендорцев.

— А кто такой Ульсим, сэр Спархок? — поинтересовался Берит.

— Новый духовный вождь рендорцев. У них есть священная реликвия — кусок бараньего рога. — Он задумался. — А что, эти фанатики просто сидят вокруг и внимают его речами с открытым ртом?

— Ну, если вы так называете всю эту кутерьму…

— Надо вернуться и поговорить с Вэнионом, — твердо сказал Спархок.

Они повернули и отправились назад во внутренний город.

— Я думаю, нам снова повезло, милорды, — сказал Спархок, когда они подошли к магистрам. — Берит видел, что рендорцы собрались у западных ворот города, и их духовный лидер произносит перед ними пламенные речи.

— Ты позволил послушнику пойти туда одному, сэр Спархок, — неодобрительно покачал головой Абриэль.

— Кьюрик с ним об этом потолкует позже, милорд, — заверил его рыцарь.

— Как там зовут этого новоиспеченного вождя? — спросил Вэнион.

— Ульсим, милорд. Я с ним уже имел честь встречаться. Полный идиот.

— А что будут делать рендорцы, если с ним что-нибудь внезапно случится?

— Думаю, разбредутся кто куда. Мартэл говорил, что прикажет им разобрать мосты. Но пока они не делают этого. Этих безумных фанатиков надо постоянно подбадривать и ловко наставлять, чтобы подвигнуть их на угодное тебе дело. Они смотрят на своего вождя как на полубога, и без его приказа не сделают ни шага.

— Вот тебе и возможность спасти мосты, Абриэль, — сказал Вэнион. — Если Ульсима не станет, рендорцы забудут и о мостах, и обо всем на свете. Может, нам стоит нанести им визит?

— Глупости, — коротко сказал Кьюрик. — Простите меня, лорд Вэнион, но, если мы строем пойдем на рендорцев, они будут биться до последнего, защищая своего святого. Это будет бесполезная кровавая бойня.

— Ты можешь предложить что-нибудь другое? — недовольно спросил его Вэнион.

— Да, милорд, — уверенно заявил Кьюрик, похлопав при этом по своему арбалету. — Берит сказал, что Ульсим произносит свою речь, стоя на небольшом возвышении, сложенном из булыжников. Если мне удастся подобраться к нему поближе, шагов за двести, то… — Кьюрик пожал плечами.

— Спархок, — решительно произнес Вэнион. — Возьми с собой своих друзей и прикройте Кьюрика. Постарайтесь проскользнуть через город и доставить Кьюрика в безопасное место, откуда он смог бы застрелить этого Ульсима. Если эти рендорские фанатики придут в ярость и будут крушить все вокруг, позабыв про мосты, Воргун успеет перейти реку до того, как остальные наемники будут готовы к этому. А эти люди такого сорта, что не станут тратить время на бесполезные баталии.

— Думаешь, они сдадутся? — спросил Дареллон.

— Не скажу наверняка, но стоит попробовать, — ответил Вэнион. — Если бы удалось уладить все мирным путем, это сохранило бы много жизней обеим сторонам. А у нас каждый человек на счету, да даже рендорцы не помешали бы, когда придется иметь дело с Оттом.

— Интересно, — рассмеялся Абриэль. — Как Господь Бог отнесется к тому, если на защиту нашей святой матери — Церкви, станут приверженцы эшандистской ереси?

— Господь терпелив, — усмехнулся Комьер. — Возможно, он даже дарует им прощение — хотя бы частично.

Четверо рыцарей, Берит и Кьюрик пробирались по улицам Чиреллоса к западным воротам. Подул легкий ветерок, и туман постепенно рассеивался.

Достаточно скоро их небольшой отряд добрался до той части города, что примыкала к его западным воротам. И там, в редеющей дымке тумана, они разглядели рендорцев, тесным кольцом обступивших груду булыжников, на которой возвышалась знакомая фигура.

— Да, это он, — прошептал Спархок. — Незабвенный Ульсим — любимый ученик святейшего Эрашама.

— Что-что? — переспросил его Келтэн.

— Так он называл себя в Рендоре. Он сам себе присвоил этот титул, освободив Эрашама от необходимости избрать своего преемника.

Ульсим, возвышаясь на своем каменном помосте, окидывал столпившихся вкруг него рендорцев взглядом, исполненным безумного триумфа, и время от времени в приступе благочестия закатывал глаза к небу, ни на минуту не прекращая выкрикивать слова, своей бессвязной речи. Он был похож на безумца, бьющегося в истерике. Свою костлявую руку он вытянул вперед, что-то крепко сжимая в ней, и через каждые несколько слов он сотрясал воздух истошным воплем: «Стриженый баран». И толпы безумцев, готовых лизать ему пятки, ревом вторили ему.

— Ну как, Кьюрик? — спросил Спархок, взирая на все это вместе с остальными из-за полуразрушенной стены, за которой они укрылись.