Мария Баринова - Цена клятвы

— У меня не осталось шансов с того самого момента, как меня вызвали, как я пришел в ее покои…

— Почему? — спросил Демос. — Почему вы ее увезли? Зачем?

— Хотел бы я вам сказать…

«Вот же упрямый старый пердун!»

— Так скажите, наставник! Вы уже начали. Облегчите душу.

— Нет, — решительно замотал головой церковник. — Все умирают, умру и я. Но я не хочу умирать предателем. Зачем вы все ее ищете? Оставьте ее в покое! Она — просто напуганная женщина!

Демос не заметил, как это произошло — только смутное движение в свете одинокого факела. Юн как раз заталкивал пробку в мех, когда старик, проявив удивительное проворство, разломил свой выпуклый серебряный диск, который все еще держал в руках, и припал ртом к его содержимому, а всего спустя мгновение свалился на пол, сотрясаемый судорогами.

— Проклятье! — заорал Демос.

Он вскочил со стула, припал на больную ногу, оперся на трость и как мог быстро поковылял к Тиллию. Юн, поминая чертей и демонов, пытался удержать старика от нещадных конвульсий, но было поздно. Некогда белая роба, украшенная богатой вышивкой, стремительно пропитывалась влагой в области паха. Глаза церковника вылезли из орбит, в уголках рта запеклись пузырьки пены, надулись синие вены, грозя лопнуть — яд был чем-то неизвестным Демосу, но, определенно, сильнодействующим. Вскоре судороги начали утихать, в то время как и без того серое лицо Тиллия окончательно теряло краски.

Юн виновато поднял глаза на канцлера:

— Вот же старый осел!

Демос рухнул на колени возле сползшего на пол наставника.

— Скажи, зачем! — он тряс его за плечи, не веря, впрочем, что это могло помочь. — Скажи! Почему она сбежала?

— Боялась, — прохрипел Тиллий. — Император… Ушел не сам. Она боится… Вас, Горелый лорд. Вас…

— Я не желаю ей зла! Просто хочу найти и защитить.

— Она уже под защитой, — слабеющим голосом проговорил наставник. — В надежном месте. Не ищите ее, оставьте ее в покое! Она сама придет…

Тиллий прохрипел что-то невнятное, а затем закатил глаза и перестал дышать.

— Вот дерьмо, — только и мог сказать Юн.

Канцлер доковылял до стула и потянулся в карман за паштарой.

«Еще одна нить оборвана».

— Умер, — заключил Юн, поднимаясь на ноги.

— Вижу! Избавься от трупа.

Наемник кивнул:

— Разумеется. Это моя вина.

«Кто бы мог подумать, что у этой дряхлой неженки хватит силы воли покончить с собой столь изощренным способом? Какое благородство, какая преданность! Достойно уважения, но, увы, совершенно не помогает делу».

Демос устало отмахнулся.

— Твоя неосторожность тому виной. Впрочем, такой поворот предугадать было невозможно. Спрячь тело так, чтобы в ближайшее время его не смогли найти церковники, а затем отправляйся к Арчелле и ляг на дно. Деньги передадут мои слуги.

«Рано сбрасывать Юна со счетов. Этот болтун еще может мне пригодиться. В конце концов, он многое раскопал об Изаре и доставил сюда Тиллия. Беда лишь в том, что все оказалось зря. Однако она жива, и это уже хорошо».