Галина Гончарова - Перекрестки

Кажется, бедолага готов был выпрыгнуть в окно.

К моменту прибытия повитухи, мужчины мечтали только о том, чтобы покинуть слишком гостеприимный дом.

Повитуха мигом навела порядок, цыкнула для виду на Алаис – и принялась распоряжаться. Женщины перевели дух.

Пронесло?

Кажется, да.

А Алаис подумала, что еще не родившись, одной своевременностью, ребенок спас человеку жизнь. Хорошее начало.

Рожать – это больно?

Не-ет, это очешуительно больно.

Ощущение такое, что снизу из тебя пытаются вытащить глобус. А ты вот – сова.

Орала Алаис так, что люстры дрожали. И повитухины увещевания не помогали. Больно, мать, мать, мать!!!

Таламир, сука, чтоб в тебя так влезло, как из меня вылезло!!!

Единственное, на что хватало Алаис – это не выдавать себя, но материлась она так, что конюхи под окнами заслушивались. Сразу ясно – не деревенщина какая, образованный человек! Эк, выплетает!

И когда натяжение стало вовсе уж нечеловеческим, а потом из присевшей на корточки Алаис (она бы и на четвереньки встала, чтобы легче было), выскользнуло нечто мокрое, окровавленное и отчаянно орущее, она даже сразу не поняла, что почти все закончилось.

Еще усилие, уже минимальное по сравнению с предыдущим – и вот выскальзывает послед, а Алаис подхватывают и разрешают лечь, принимаются перевязывать пуповину…

– Послед покажите, – скомандовала Алаис.

– Не ребенка? – удивилась повитуха.

– Послед, – скрипнула зубами женщина.

Выглядело это весьма неаппетитно, но вроде бы все было цело, и это неплохо. Знала Алаис, как горячка начинается, их-за… остатков. Конечно, она не представляла, как должна выглядеть нормальная плацента, и тем более не представляла, что надо было сделать, чтобы извлечь остатки, но…

– Мальчик! – Объявила счастливая Лизетта.

Алаис прикусила губу, а потом протянула руки. И на них медленно опустилось нечто верещащее во всю мощь легких.

– К груди его поднеси, к груди, – подсказала повитуха.

Алаис повиновалась – и малыш, словно поняв, что от него требуется, повернулся к соску, впился покрепче и принялся сосать. На маленьком личике больше всего выделялся упрямый подбородок, глаза были закрыты, выражение упрямое и сосредоточенное…

– Какой-то он мелкий…

– В самый раз, – авторитетно заявила повитуха.

– И на клопа похож, – размышляла Алаис, – такой же… сосущий.

Женщины переглянулись и заулыбались.

Все нормально, все в порядке, бабы после родов и не такое несут…

– Как назовешь?

Алаис подумала пару минут. Родовые имена Карнавонов она знала, только вот… не много счастья они принесли герцогам. И Алаис было плохо в той семье. Назвать в честь отца из того мира, почти уже ставшего сказкой?

Можно, только вот не приняты здесь такие имена.

В честь папы, Антом?

Ну уж – нет!

– Эдмон.

– Эдмон?

– Так звали капитана, который привез сюда нас с Даланом, – пояснила Алаис.

– Эдмон Тан. Красиво…

А еще Эдмона Дантеса. И…

– Полностью будет Эдмон Дантес Тан, – подвела итог Алаис.

– Вот и чудненько, завтра и жреца вызовем, чтобы обряд провел по всем правилам, – согласилась Лизетта.

Алаис кивнула, подумав, что надо будет отнести ребенка к морю.

По обычаям древних родов, мать три раза окунала ребенка в морскую воду, на заре, в заводи для обрядов. Но Алаис подозревала, что сойдет любое море. И кстати – неглупо. Морская вода, если пляж галечный, а вода чистая, отлично дезинфицирует пупочную ранку. Слова она помнила, конечно, произносить их должен был отец, но Карнавон-то – она?

Ей и ребенка в род вводить.

И надо будет сделать все по правилам.

Наевшись, свеженареченный Эдмон Дантес лежал смирно, и кажется, собирался поспать. Сверток забрали у Алаис, уложили в колыбельную, и Лизетта лично поправила ей растрепавшуюся косу.

– Поспи…

– А… это?

– Следующей ночью. Я тебя разбужу, если захочешь.

Алаис кивнула и отключилась.

Спать хотелось зверски. И горло саднило… Между прочим, не так просто она орала. Любые преследователи рыцарей Ордена проходили мимо дома, слушали истошные вопли, уточняли, кого бьют, получали ответ, что тут роды, и быстро-быстро улетучивались, справедливо полагая, что роженица никого прятать не будет.

Ошибались, конечно, но Алаис с Лизеттой никого просвещать не рвались, им и так забот хватало. Хорошо хоть, отбились,

Пока Алаис спала, Лизетта прошла на первый этаж. Зашла в кладовку, подошла к неподъемному, казалось, шкафу, который стоял тут с начала времен, хмыкнула, выдвинула верхнюю полку и как-то по-хитрому потянула ее вверх и от себя.

Шкаф даже не скрипнул, открываясь.

Лизетта не врала, она контрабандой не занималась, а вот Арон иногда грешил, бывало, да… Так что и петли были смазаны, и комнатка не заброшена.

Рыцарь Ордена Моря, Стэн Иртал, сидел с мрачным видом. Ждал то ли убийц, то ли еще чего похуже, но на Лизетту смотрел без особого восторга.

– Кушать хотите? – светски поинтересовалась женщина.

– Перед казнью?

– Да чего уж сразу так – казнью, – обиделась Лизетта. – все ушли. Искали вас, не нашли, решили, что прозевали, или вы не туда свернули… бывает.

Стэн ощутимо перевел дух.

– А… крики?

– Алекс рожала. Мальчика. Эдмоном назвали. Я сейчас вам принесу покушать, ведро принесу для нужн ых дел, насчет одежды подумаю. Деньги у вас есть?

– Да.

– Еще нужно?

– Не надо, – покачал головой мужчина. – Спасибо вам. Вы и так…

Лизетта топнула ногой. Правда, тихо. Конечно, стены тут обшиты дубом, кричи, не кричи, не услышат, но мало ли?

– Стэн, я сейчас спрашиваю не о вашем дурацком кодексе. Здесь и сейчас вы – беглец. Вы не сможете направиться в первый же храм и получить помощь, вам придется прятаться и скрываться. У вас хватит на это денег?

Стэн вздохнул, очевидно, переламывая себя, и покачал головой.

– Боюсь, что нет.

– Тогда напишете мне расписку. Я деньги не дарю, я вам их дам в долг, понятно?

– Понятно. Спасибо вам…

– Сутки-двое придется просидеть здесь, потом я вас выведу.

Стэн медленно поднялся, подошел к женщине… он был выше ее на голову, даже больше – на голову и ладонь…

– Лизетта, спасибо вам. Видит Море, я отплачу добром за добро. Но почему вы мне помогли?

– Алекс говорит – делай добро, бросай его в воду. Оно не пропадет, добром к тебе вернется.*

* ух ты говорящая рыба! М/ф, прим. авт.

Стэна фраза не убедила.

– Так просто?

Лиз пожала плечами.

– Что вы будете делать, господин Иртал?

– Попробую добраться до Магистра. Я не понимаю, что происходит, нет, не понимаю…

Лиз покачала головой.

– Алекс сказала странную вещь, но сейчас мне кажется, что она права. – Алаис сказала это еще до прихода рыцаря, но Лизетте вдруг показалось жизненно важным, чтобы Стэн узнал об этом. – Она сказала примерно так, что жадность – чувство, которое толкает на самые страшные преступления. И лучший способ отомстить преступнику – не дать ему поживиться за твой счет.