Юлия Дэйкина - Сновидица и тень [СИ]

На пару минут в шалаше воцарилась тишина, а затем я услышала тихие всхлипывания, вскоре перешедшие в полноценный плач, сквозь который то и дело слышались слова древней эльфской поминальной песни. И мне это не показалось проявлением слабости. Нужно быть очень смелым, чтобы открыто горевать рядом с кем-то едва знакомым. Невольно я позавидовала его способности не держать все в себе. Я всем сердцем жалела сейчас этого странного, грубого и циничного мужчину, но обернуться не посмела. Лишь устроилась боком у стены нашего убежища, протянув в его сторону руку. И о чудо! Через пару минут его огромная ладонь сжала мою.

Так мы и сидели добрую половину ночи, каждый погруженный в собственное горе. Хотя, мои беды по сравнению со смертью близкого, казались смешными. Пока я дышала, и был жив Фирлас, у нас был шанс все исправить. Правда, спешить с налаживанием отношений не стоило. Я была еще слишком обижена и зла. Быть может, удастся с ним встретиться, когда все будет позади, и я немного успокоюсь?! И когда я это поняла, на душе сразу же стало легче, будто тяжёлый груз упал с плеч, и даже Элтас перестал казаться мне таким уж несносным.

Вторую половину ночи мы разговаривали. На улице сильно похолодало, так что нам пришлось плотно прижаться друг к другу под теплыми одеялами, чтоб сохранить тепло. Эльф тут же заявил, что не сможет заснуть с чудовищем под одним одеялом, а потом принялся рассказывать обо всем подряд. Я же просто лежала и слушала, не смея его перебивать.

— А ты знаешь, lielle, что Тиаммаран пал задолго до нашего с братьями рождения? — начал он, и, когда я помотала головой, продолжил, — Никто из ныне живущих allarie его не видел. А если кто говорит, что бывал там — не верь. Фирлас искренне верит, что видел Светлый город, но он ошибается, как и многие эльфы его возраста. Они видели Солас — последний вольный город нашего народа. И именно при нас он был разграблен и уничтожен. Что же касается Тиаммарана — он не пал, как заявляют люди! Король Шеленар не позволил. Кстати, если ты действительно Ainien, то он был твоим родственником, lielle! Когда боги позабыли о нас, Шеленар обезумел от горя, видя, как убивают его народ. И он проклял Светлый город и всех чужаков в нем. И тогда белые арки, воздушные дворцы, храмы, улицы и театры — все ушло под землю, чтобы быть погребенным заживо вместе с последним королем.

На мгновение он замолчал, и, повернувшись, окинул меня изучающим взглядом. Наверное, на моем лице было написано что-то, чего он не ожидал там увидеть, потому что эльф одобрительно хмыкнул и продолжил:

— Наш отец был свидетелем гибели города и рассказал мне все незадолго до смерти, настрого приказав хранить это втайне от братьев. Наверное, таким образом, он хотел вселить в них надежду. Узнай они, что Тиаммарана нет уже много лет, совсем бы пали духом. Такую же мудрость проявили и многие другие родители. В итоге тех, кто до сих пор знает правду, остались единицы. Ваши историки записали свою собственную версию тех событий, безбожно перепутав все даты, и переврав события. Кстати, хотел тебя попросить — расскажи все это Фирласу при следующей встрече. Так я исполню клятву данную отцу, но все же открою ему правду. Слишком долго она лежала у меня на сердце.

Я коротко кивнула и всего на мгновение прикрыла сонные глаза, чтобы тут же ощутить вкус чужих губ на своих собственных. Они были теплыми и мягкими, от былой грубости не осталось и следа. Ужасно хотелось, чтобы Фирлас продолжал меня так целовать, чтобы все случившееся оказалось сном.

Стоп! Фирлас?! Нет! Это ведь не он!

Я резко шарахнулась назад, осуждающе уставившись на Элтаса.

— Прости, — он вдруг на удивление обаятельно улыбнулся, — всегда хотел это сделать, lielle! Спи! Обещаю больше к тебе не прикасаться.

И я поверила. Что-то в его голосе, в том, как он смотрел, заставило меня расслабиться и забыть об одиночестве. Мы проспали почти весь следующий день, проснувшись лишь, чтобы поесть. Рана Элтаса затягивалась отлично, и уже на четвертый день он без усилий ходил и сидел на лошади. Я обрадовалась, что скоро смогу отправить его домой и продолжить путь. Мне нужно было спешить к Огоньку.

— «Сможешь добраться до Галадоина в таком состоянии?» — написала я на бумажке.

Зеленые глаза эльфа странно блеснули, и он поспешил отвернуться.

— Да. — прозвучал короткий ответ, и я чуть ли не подпрыгнула от радости.

Что-то смутило меня в его тоне, но я предпочла не обращать на это внимания. Пора было ехать! Я снабдила Элтаса все необходимым на несколько дней пути. Отдала даже свою лошадь в обмен на его великолепную серую кобылу, которая была ранена и все еще не могла покрывать дальние расстояния.

На прощание Элтас крепко пожал мою руку, улыбнулся, а затем вдруг бухнулся на колени и провел ножом по ладони. Затем он протянул ее мне.

— Mie reven ani moreven tuor-na kami! — проговорил он с расстановкой. — Возьми мою кровь и прими клятву!

От удивления, я приложила к губам ладонь. То была древняя кровная клятва, которая могла даваться лишь раз в жизни и навсегда привязывала принесшего ее к тому, перед кем он опустился на колени. Отказаться от нее значило глубоко оскорбить эльфа.

Медленно я окунула палец в кровь на его ладони и провела им по губам.

— Tuor-na kami ane mie! — почти что прошептала я, мысленно дав себе обещание никогда не тревожить его этой клятвой.

Теперь, когда бы я не позвала, он обязан был прийти мне на помощь, даже если это шло вразрез с его собственными интересами.

А затем наши пути разошлись. Я отправилась к Нави и детям, ожидавшим меня в ближайшей деревне, а Элтас поехал на север. Было немного жаль с ним расставаться и уже на полпути я начала недоумевать, почему не предложила ему отправиться со мной в Гильдию.

Но сделанного не воротишь и не оставалось лишь продолжить свой путь и сделать все, чтобы найти и спасти Огонька.

Нави был в восторге от Стали, так я назвала кобылу, в честь ее удивительной металлическо-серой масти. За неделю пути ее рана отлично затянулась, и эфириал с радостью пересел на нее, оставив мне место на козлах повозки. Длинноногая, легкая, как пушинка, лошадь так красиво гарцевала под ним, изгибая крутую шею, что я невольно залюбовалась. Но потом случилось странное — кобыла взбрыкнула, и Нави не удержавшись, взлетел в воздух, где и завис на некоторое время, прежде чем плавно опуститься на землю. Человек на его месте свернул бы себе шею от такого броска.

На следующий день повторилось все то же самое. Норовистая Сталь продолжала раз за разом сбрасывать эфириала, пока мы с ним не поменялись местами. Меня же кобыла слушалась беспрекословно, и казалось, даже с удовольствием.

Нави тут же принялся сочинять на эту тему балладу, а я с восторгом носилась вокруг телеги, будто сидела не на обычной лошади, а на сказочном крылатом пегасе.