Настя Королева - Верная гончая

Некоторое время я усиленно воскрешала в памяти, в каком государстве у нас ещё не перевелись короли. Оказалось, на политической арене я ориентируюсь из рук вон плохо, так что пришлось воспользоваться другой гениальной идеей – посмотреть в окно! Я же смогу, ну хотя бы примерно определить, в какой части света нахожусь?

Вот тут-то и стало понятно, что ничего не понятно.

Нет, может быть, я в географии так же не сильна, как и в политике, но могу точно сказать, что уже ни в одном уголке мира по мощёным улицам не ездят кареты, запряженные лошадьми, а дамы не прогуливаются вдоль невзрачных витрин магазинов в длинных старомодных платьях, прикрываясь от солнечных лучей вязаными зонтами.

Пыталась я себя ущипнуть, чтобы наконец-то проснуться, а так как пальцев теперь у меня нет, пришлось кусать. Вот только, ничего это не изменило, сон, или точнее, полнейший бред не закончился, продолжая радовать меня яркими красками.

Мир совсем не тот.

У подоконника я сидела долго, тщетно всматриваясь в прохожих, глупо надеясь на то, что сейчас в центр массовки выбежит тучный мужичок в шляпе и клетчатом шарфике и начнет ругаться благим матом, что съемки идут не так.

Увы, и эта надежда не оправдалась!

В один прекрасный момент солнце скрылось за серой тучкой и в окне я увидела собственное отражение.

Пожалуй, наличие хозяина, непонятного мира и всего, что с этим связано, не несет такой катастрофы как мой облик. Я собака! Огромная псина с торчащими ушами, гладкой, чёрно-красной шерстью и мокрым носом на вытянутой морде. Хотя вполне себе симпатичной морде, должна заметить, чем-то напоминающую нашу породу добермана. Вот только глаза отливают золотом.

Но это не умаляет масштаба катастрофы!

Это не прыщ на лбу перед первым свиданием, это не лишний килограмм в начале купального сезона, это… Это хуже раз в сто! Мама! Роди меня обратно!

Ну, как? Как меня угораздило так вляпаться?! И ведь ничего не предвещало беды.

«Ну, да, конечно, кроме того, что я стала понимать собак.» – прорезался внутренний голос, полный ехидства.

А может быть, я просто переродилась в собаку? Та самая дворняга, которую так и не нашли в парке, может, она была какой-нибудь магической тва… зверушкой? Выдернула меня из собственного тела и поселила здесь?

Звучит как самый сумасшедший бред!

Без паники, Таша! Без паники! Хотя, чего уж там, паникуй на здоровье, все равно никто не понимает мои жалобы на судьбу-злодейку.

По комнате я металась долго, то и дело спотыкаясь с непривычки. М-да, я даже в самые «тяжелые» дни весёлой студенческой жизни ни разу на четвереньках не ползала, а тут вынуждена ходить. Постоянно!

Когда устала, растянулась на подстилке, которую Ранделл перед уходом передвинул ближе к камину, где и придалась тем самым размышлениям. Хороший он, заботливый, я бы из нашего питомника отдала ему любого пёсика на постоянное место жительства, вот только… Я больше не человек, да и не кинолог. Да и вообще! Эх!

Танец алых языков пламени успокаивал, мне хотелось забраться на обгоревшие поленья и свернуться на них калачиком, почему-то казалось, что именно так я смогу окончательно расслабиться. Странные мысли в странной собачьей голове.

Треск угля заставил вздрогнуть, одновременно с ним за дверью послышалась какая-то мышиная возня, и я напряглась всем телом. Связки завибрировали от едва слышного рычания, оно появилось неосознанно, но было таким естественным, что я удивилась.

Дверь отворилась, и в образовавшуюся щель стало отчетливо слышно голоса. Один испуганный и второй устало-безразличный:

– Я не пойду к этой зверюге! – возмущенно пропищала какая-то девушка, и мои глаза увеличились от изумления.

Это я зверюга?! Она там ничего не напутала?!

– Аманда, прекрати говорить ерунду, его светлость велел накормить своё приобретение! – обладатель безразличного голоса вслед за Амандой попал в чёрный список.

«Своё приобретение»! Они тут все с ума сошли что ли? Как ещё меня назовут? «Тварь дрожащая»?!

– Но. – тихим голосом попыталась что-то возразить девушка, да только её никто слушать не стал.

– Никаких «но»! – строго бросил мужчина, и, не дав возможности передумать, распахнул дверь сильнее, так что я смогла рассмотреть, а главное запомнить лица этих пугливых людишек.

Амандой оказалась та самая девушка в белоснежном чепце, из-под которого выбилась прядь белоснежных волос. Бледно-голубые глаза занимали добрую половину лица, на щеках расплылся какой-то лихорадочный румянец, а бескровные губы, наоборот, были похожи на дыхание смерти, выделяясь на лице синюшным цветом. Одета она была в строгое чёрное платье с высоким глухим воротником, а поверх него белоснежный фартук с милыми рюшечками.

В руках девушка держала миску! Наполненную чем-то, судя по цвету, крайне неаппетитным! Принюхиваться даже не стала, испугалась, что меня попросту вывернет от аромата.

– Она на меня смотрит! – дрогнувшим голосом прошептала девушка, беспомощно оглядываясь на полного мужчину с блестящим от пота лбом и огромными рыжими усами.

Вот так экземпляр! Пузо впереди него входит в комнату, а растительность с криками о помощи сбежала с головы на лицо, посчитав губы мужчины куда более привлекательными, чем макушка.

Он промокнул испарину и, закатив глаза к потолку, произнес:

– Конечно, она на тебя смотрит, Аманда, у неё же есть глаза! – и он указал пальцем в мою сторону так небрежно, что я всё же не выдержала и позволила себя маленькую шалость – тихо, но очень угрожающе зарычала.

Нет, бросаться на них, а уж тем более кусать, я не собираюсь, это выше моего достоинства, вот только припугнуть не помешает.

Глаза девушки и до этого были похожи на блюдца, а уж когда она расслышала вибрирующий звук, вовсе закатила их, наверное, в попытке грохнуться в обморок. Даже пузатый дядька заметно побледнел, и его пухлые щеки хомяка затряслись то ли от страха, то ли от возмущения.

Медленно, растягивая удовольствие от их испуга, поднялась с подстилки и сделала крохотный шаг в сторону двери.

– Аманда, она просто хочет есть, – очень тихо и совсем неуверенно пробормотал мужчина.

Конечно, хочу! Ещё как! И я ободряюще улыбнулась. М-да. каюсь, забыла я, что собаки улыбаться не умеют, или не забыла.

В общем, Аманда эта, кошёлка в чепчике, стала заваливаться в бок, на также готового грохнуться в обморок пузана. Содержимое миски таких телодвижений не выдержало и выплеснулось на пол.

О! Какой ужас! Нет, они совсем не нормальные? Это же воняет как помои, притом протухшие! А протухшие помои – это в десять раз противнее!

Я скривилась и чихнула.

Честное слово! Я только чихнула! Но писк, треск и грохот двери слились в одно мгновение, и в комнате я осталась одна.