Лей Бардуго - Продажное королевство [CROOKED KINGDOM]

На сей раз ее провели через задние двери театра, мимо комнат с декорациями и позабытым реквизитом, покрытым пылью, прямиком к сцене. Съеденный молью дырявый зеленый занавес опустили, так что зрительный зал был не виден. Отгороженность от остальной части театра, а также тепло, идущее от софитов, создавали на сцене удивительно интимную обстановку. Теперь она больше походила на настоящую операционную палату. Инеж коснулась взглядом сломанного угла стола, на котором она лежала прошлой ночью, и быстро отвернулась.

Ван Эк ждал ее в компании остроносого стражника. Девушка мысленно дала себе клятву. Даже если ее план не удастся, даже если он размозжит ее ноги в мясо, даже если она никогда больше не сможет ходить, Инеж найдет способ расплатиться с ним сполна. Она пока не знала, как именно, но она это сделает. Ей слишком многое пришлось пережить, чтобы позволить Ван Эку уничтожить ее.

– Боитесь, госпожа Гафа? – спросил он.

– Да.

– Какая честность. Вы готовы рассказать мне, что вам известно?

Инеж сделала глубокий вдох и опустила голову, пытаясь убедительно изобразить нежелание.

– Да, – прошептала она.

– Начинайте.

– Откуда мне знать, что вы не причините мне вреда после того, как получите информацию? – настороженно поинтересовалась она.

– Если информация окажется полезной, у вас не будет причин меня бояться, госпожа Гафа. Я не дикарь. Я прибегнул к методам, к которым вы должны были привыкнуть – к угрозам и насилию. Бочка научила вас ожидать подобного обращения.

Он говорил прямо как Танте Хелен: «Зачем ты заставляешь меня так поступать? Ты сама накликала на себя эти наказания, девочка».

– Значит, вы даете мне слово? – спросила Инеж. Полный абсурд. Ван Эк дал ясно понять, чего стоит его слово, когда нарушил их соглашение на Вельгелюке и попытался их убить.

Но купец торжественно кивнул.

– Именно. Сделка есть сделка.

– И Каз никогда не узнает…

– Конечно, конечно, – нетерпеливо произнес он.

Инеж прочистила горло.

– «Голубой рай» – клуб неподалеку от Клепки. Раньше Каз использовал комнаты над ним, чтобы прятать краденый товар.

Это была правда. И теперь комнаты должны быть пусты. Каз перестал пользоваться этим местом после того, как обнаружил, что один из барменов был в долгу перед Грошовыми Львами. Он не хотел, чтобы кто-то докладывал о его приходах и уходах.

– Очень хорошо. Что еще?

Инеж закусила губу.

– Квартира на улице Кольштрат. Я не помню номер. Ее окна выходят на задние входы в притоны Восточного Обруча. Раньше мы использовали ее для засад.

– Неужели? Прошу, продолжайте.

– Есть грузовой контейнер…

– Знаете что, госпожа Гафа? – Ван Эк подошел к ней ближе. На его лице не было злости. Он выглядел почти что ликующим. – Не думаю, что хоть одно из этих мест является настоящей наводкой.

– Я бы не стала…

– Мне кажется, вы намерены отправить меня гнаться за собственным хвостом, пока будете ждать спасения или еще какой-нибудь неудачной попытки побега. Что ж, госпожа Гафа, можете не ждать. Прямо в эту минуту господин Бреккер мчится к вам на помощь. – Он подозвал одного из стражников. – Подними занавес.

Инеж услышала скрип веревок, и дырявый занавес медленно поднялся. Театр был набит охранниками, стоящими вдоль рядов. Их было по меньшей мере тридцать, а то и больше, все вооружены винтовками и дубинками – ошеломляющая демонстрация силы. « Нет! » – подумала она, переварив слова купца.

– Все верно, госпожа Гафа. Ваш герой уже спешит. Господину Бреккеру нравится думать, что он самый умный человек в Кеттердаме. Посему я решил потворствовать ему и позволить обхитрить самого себя. В какой-то момент я понял, что, вместо того чтобы прятать вас, нужно просто позволить вас найти.

Инеж нахмурилась. Не может быть. Невозможно ! Неужели этот купец действительно обхитрил Каза? И воспользовался ею, чтобы осуществить свой коварный план?

– Я каждый день посылал Бажана в «Эйл Комеди». Подумал, что сулиец привлечет к себе больше всего внимания, как и путешествия на предположительно заброшенный остров. Такое сложно не заметить. До сегодняшнего дня я не был уверен, что Бреккер на это купится, и начал сильно беспокоиться. Но он купился. Чуть ранее этим вечером двое из его команды были замечены на пристани, когда они подготавливали гондолу к отплытию, – тот крупный фьерданец и земенец. Я не стал их перехватывать. Как и вы, они всего лишь пешки. Кювей – вот настоящий приз, и ваш господин Бреккер наконец вернет мне то, что задолжал.

– Отнесись вы к нам с достоинством, Кювей уже был бы ваш. Мы рисковали жизнями, чтобы похитить его из Ледового Двора. Мы рискнули всем! Вам стоило сдержать свое обещание.

– Настоящий патриот вызвался бы освободить Кювея без всякой награды.

– Патриот? Ваши планы касательно юрды-парема создадут хаос в Керчии!

– Рынок быстро оправится. Керчия выстоит. Возможно, грядущие события ее даже укрепят. Но вас и весь ваш сброд ждет иная участь. Интересно, что, по-вашему, станут делать паразиты Бочки, когда мы будем в состоянии войны? Когда у честных людей не будет лишней монеты, чтобы потратить ее впустую, и они начнут работать, вместо того чтобы предаваться своим порокам?

Губы Инеж изогнулись.

– Канальные крысы всегда выживут, как бы вы ни пытались их вывести.

Купец улыбнулся.

– Большинство ваших друзей не переживут и этой ночи.

Она подумал о Джеспере, Нине и Матиасе, о милом Уайлене, который заслуживал гораздо большего, чем такого мерзавца-отца. Цель Ван Эка заключалась не только в том, чтобы победить их. Это стало личным.

– Вы нас ненавидите.

– Честно говоря, вы мне малоинтересны – гимнастка или танцовщица, или кем вы там были, прежде чем стали позором этого города. Но, признаюсь, Каз Бреккер действительно оскорбляет меня. Подлый, безжалостный, аморальный. Он кормит коррупцию коррупцией. Такой незаурядный ум можно было направить на великие цели. Он мог бы править этим городом, построить что-то, получать прибыль, которая приносила бы пользу всем. Вместо этого он, как пиявка, высасывает деньги из лучших людей.

– Лучших людей? Таких, как вы?

– Вам неприятно это слышать, но это правда. Когда я покину этот мир, величайшая судоходная империя, когда-либо известная миру, останется как двигатель торговли, дань уважения Гезену и знак его благосклонности. А кто запомнит такую девчонку, как вы, госпожа Гафа? Что вы с Казом Бреккером оставите после себя, помимо трупов, которые сожгут на Барже Жнеца?

С улицы раздался крик, который внезапно прекратился. Все охранники повернулись к входным дверям.

Ван Эк сверился с часами.

– Ровно полночь. Бреккер любит драматические сцены.