Юрий Москаленко - Малыш Гури. Неуловимый. Книга пятая. Часть 2. [СИ]

– Я же тебе передавал, старый балбес, – сквозь хохот проронил Ушер, – пацаны реально весёлые и вести дела с ними надо очень осторожно, а главное, честно. А ты? – и уже обращаясь ко мне спокойно попросил:

– Отпусти этого качка – побратим мой всё-таки, но такой же балбес, как и старший из нас.

Я нехотя перевёл взгляд на свою скамейку.

– Ещё раз протянешь руки ко мне или к моему корешу, сдохнешь! Пошевели ушами, если понял.

Ну, а что, я его лица видеть не могу и за веками следить, подсев под него не собираюсь, ноги болят, а так хоть потренируется, как ушами шевелить можно.

Вот, вроде бы дёрнулись, но я не спешил подниматься.

Не обращая внимания на пунцового учителя барона, я обратился к управляющему:

– Ты ещё здесь?! Мы голодны! И не забудь и об этих господах, они тоже любят отлично прожаренное мясо и достойное вино! – и добавив немного силы в голос гаркнул: – Бегом!

Толстячок даже позабыл спросить разрешение у своего начальника и припустил к виднеющимся среди листвы постройкам. А ведь какая-то акция готовилась этими господами, и эта акция несомненно была акцией устрашения. Вон, какое уединённое место для разговора выбрали-то!

Я посмотрел на воспитателя Шварца самым тяжёлым взглядом, на который только был способен.

– Теперь, что касается вас, не совсем уважаемый! – от моего спича, даже Ушер смеяться перестал, а я так и вёл разговор, не вставая со своей скамейки. – Вы хоть и являетесь воспитателем этого красивого юноши, но даже вам врать и пользоваться своим положением по отношению к детям должно быть совестно. Я не глухой и памятью, как и барон, ввиду крайней молодости не страдаю и прекрасно помню о всех договорённостях с вашим работодателем. Я, как и мой напарник, согласились эти договорённости выполнять. И, что я вижу? Вначале нас, как каких-то преступников поставили в рамки быдла, даже не давая еды, а то, и вовсе, пытались заставить весь путь сюда пройти на своих двоих. Но те недоразумения мы урегулировали ко всеобщему удовлетворению. Всё шло просто прекрасно и само путешествие нам понравилось. Правда, барон? – спросил я своего друга.

– Угу! – угукнул он, кивая и боясь поднять глаза на учителя.

– Вот! – продолжил я. – И что я вижу потом? В последний день, когда я был слегка несостоятелен, в виду потери сознания, нас лишают не только работников, которых мы в результате своих действий наняли, и лишают не только вещей, заработанных нашим горбом, но и денег, и драгоценностей. И это, я обращаю ваше внимание, сделано при полном попустительстве нашего надсмотрщика. Ведь так, Ушер?

Я повернулся к наёмнику.

Тот, видя, что я не собираюсь пока вставать с его дружка, сквозь зубы процедил:

– Так!

Я вновь повернулся к представителю графа.

– Боюсь выдвигать обвинения в сторону Его сиятельства, но получается, что он у нас… – я посмотрел в глаза воспитателя барона, наполненные плещущейся там яростью, – лицемер и обманщик, то есть, человек не отвечающий за свои слова. Если это так, то в этом случае я не намерен дальше выполнять ранее взятые на себя обязательства, как и мой друг. Если же это просто инициатива на местах, то готов обсудить предложения о компенсации! – видя, что человек, которого назвали мастером, не спешит отвечать на мои вопросы, я просто вытащил кинжал из ножен у своей скамейки и просунул острие между его ногами в районе мужского достоинства. – Итак, я жду… Или сам начну наказывать виновных! – почувствовав угрозу со стороны спины, быстро сказал: – И не надо дёргаться, Ушер. Твоё поведение, когда нас с бароном грабили, а по-другому я ваши действия назвать не могу, никакими оправданиями не смываются. Мне плевать, чьи вы команды получали, но я вам говорю, и мои слова может подтвердить Шварц, о тех договорённостях, что мы заключили с его отцом, и что я абсолютно ничего не привираю. Итак, я жду.

Представитель графа со вздохом опустил плечи.

– Отпустите нашего друга, Ваша светлость, он уж точно ни при чём.

– Он попытался поднять на меня руку и едва не протянул ноги, к тому же, я никакая не светлость!

– Ну, вообще-то, я маркиз и личный друг Его сиятельства и так со мной может говорить только Император, и то… – он судорожно сглотнул, – он никогда себе такого не позволял.

– Но и вы по отношению к нему никогда такого поведения своего и своих подчинённых не допускали. Я прав?

Он коротко кивнул.

– Не допускали, – подтвердил он. – А наш друг больше не притронется к вам, если вы сами не разрешите, а отдохнуть и просто пообщаться мы можем и вон, на той прекрасной лужайке. А заодно и обсудить, как мы можем компенсировать ваши потери, если, конечно, Ушер подтвердит, что они заработаны вами честно и без всякой помощи со стороны, а немного позже и поедим, хотя обед уже давно прошёл.

– Это у вас прошёл обед, – со вздохом сказал я, вставая с удобного сиденья и освобождая воина от паралича. Если раньше заклинание мне давалось тяжело, и я не мог его долго удерживать в боевом состоянии, то теперь, используя древний артефакт, мог, наверное, и их всех держать под полным контролем требуемое мне количество времени и при этом заниматься ещё чем-нибудь, например, вести беседу. – А у нас с бароном, даже ужина вчера не было, не говоря уже о завтраке сегодня и, тем более, обеде. Так-то, стыдно должно быть.

Когда прибыла целая вереница слуг и тут же принялись устраивать пикник на природе, мы, развалившись на мягкой молодой травке обсуждали мои требования, причём произошло ещё кое-что интересное.

Но по порядку.

Вначале господин Сноуд попытался надавить на меня через барона, но барон, видя, что я так лихо разделался с его некогда всесильным учителем, тоже проявил со мной солидарность и на условия учителя не соглашался, а условия, если честно, были, мягко говоря, не очень.

Продукты мы должны были добывать сами, при этом ещё и работать. Просто, аргументировал свои слова воспитатель, его отец не то имел в виду, когда пытался наказать нас. Его слова чистить конюшни будто бы подразумевали под собой полное выполнение всех работ в конюшне. Вот только с такой формулировкой ни в какую не соглашался ни я, ни Шварц. В конце дня убрать за лошадьми навоз – это одно, а пахать круглые сутки на дядю только за еду – дураков нет.

– Я не знаю, кто замутил эту бодягу, – зло сказал я, так как до сих пор нас ещё не удосужились покормить, – но на ваши условия добровольно могли бы согласиться только идиоты. Надеюсь, вы нас ими не считаете?

Мастер только хмыкнул.

– А потому, мы не собираемся пересматривать договорённость, так что давайте вернёмся к нашим баранам.

– У вас и баранов забрали? – поразился освобождённый побратим Ушера. Вот кто теперь меня полностью поддерживал, так это могучий богатырь по имени Нир.