Николай Слимпер - Третий путь (СИ)

Крепость сотрясли новые крики одобрения. Алгор стоял в окружении своих людей и улыбался. Всего лишь слова, но сколько в них силы. Моррос редко прибегал к силе слова, чаще используя простые жесты и свою могучую стать, чтобы ему подчинялись неукоснительно. Он пренебрегал излишней болтовней, но лишь произнося речи, ты можешь показать людям, как ценишь их, как сопереживаешь и внемлешь им, и тогда они отвечают взаимностью, видя в тебе не только правителя их жизни, но и понимающего их человека.

И тут уже не важно, говоришь ты правду, действительно ли чувствуешь все так, как пытаешься показать, или же в твоих словах нет и крупицы искренности. Людям важны слова, важнее сокрытой правды и настоящих действий. Хватит лишь пустых обещаний и зароков, а чтобы сложить с себя всю ответственность, достаточно заручиться поддержкой толпы. В толпе нет людей, толпа безлика и единодушна, но стоит только всему пойти наперекос, и они обязательно найдут, на кого свалить вину, выплюнув его из толпы, превратив в отдельную личность, чьи интересы неважны, а желания несущественны. Такие индивиды зачастую винят во всем не толпу, в которой раньше состояли, а того, кто ее создал.

Майат был индивидом, отдельной личностью со своими интересами и желаниями. И Алгор заблаговременно от него избавился, использовав лучший из всех методов, — чужими руками. Осталась лишь серая толпа. Она хотела слова, ждала их, а получив их, теперь радуется, как получивший медяк нищий.

Утро принесло с собой прохладу и мелкий дождик. Серая мгла накрыла землю, словно взбаламученная илистая вода. Далекие грузные облака, будто густые волны застыли над головой, того и жди, какой-нибудь озорной мальчишка запустит в них камнем. Тогда облака разойдутся, и мир увидит свет. Но стоит ли оно того?

Топот тысяч обутых в металл ног заслышался еще задолго до того, как их обладатели ворвались в город, заполняя улочки, что покинули вчера, отступая от пламени и дыма. Все дома давно прогорели, и от них остались только одиноко торчащие печные трубы, будто памятники погибшим воинам.

Не успели киркурдцы подобраться со своими импровизированными таранами к низким воротам, как в них с башни крепости полетели первые стрелы и болты. Однако на сей раз противники были к этому готовы. Они привели с собой отряд своих лучников и арбалетчиков, но как только первый залп стрел и болтов взмыл в воздух, Алгор привел в исполнение свой план. Он рассказал о нем солдатам лишь перед самым рассветом, когда на горизонте замаячили первые ряды воинов Киркурда.

Гедорнцы выскочили из своих укрытий, организованных прямо в сгоревших домах, будто порождения Бездны. Закопавшись в остывшую от дождя золу, воины перепачкались так, что стали похожи на восставших мертвецов. В первые мгновения противники опешили так, будто действительно оказались посреди Бездны, даже не помня, как умерли. Это и решило их участь.

Десятки стрел, одни за другими, полетели в киркурдцев со всех сторон. Прочные доспехи не могли спасти от стрел, выпущенных практически в упор, и противники падали, пораженные, прямо под ноги товарищей. Гедорнцы стояли на пепелище полукругом, прикрывая друг другу тылы, пока их колчаны пустели. Первые ряды противников падали замертво, мешая продвигаться остальным. Отдельный отряд расстреливал лучников и арбалетчиков противника.

Так, в общей суматохе, воины Гедорна смогли истратить почти все стрелы, каждая из которых нашла свою цель. Арбалет, в отличие от лука, заряжался дольше, посему продолжали стрелять лишь солдаты, оставшиеся в башне. Сменив луки на мечи, Алгор повел своих людей на верную гибель.

Разгоряченные битвой, гедорнцы налетели на врагов, словно разъяренные росомахи, изо всех сил рубя клинками неприятеля. С яростным криком их мечи поднимались высоко над головами, чтобы в следующий миг, обрушится с невероятной силой. Хваленые доспехи из Мондифа едва выдерживали такой натиск. Шлемы лопались, как перезрелые арбузы, открывая доступ к оголенной и такой уязвимой плоти.

Однако глупо недооценивать противника, надеясь, что так и будут стоять на месте, позволяя изрубить себя. Киркурдцы начали давать отпор. Алгор видел, как несколько его солдат попадали с рассеченными легкими кирасами, под которыми находились лишь теплые плотные поддоспешники. Удар, еще удар, руки начали наливаться свинцом и дрожать от напряжения, а врагов, казалось, так и не становилось меньше.

Крики боли, отчаяния и ярости слились в единую какофонию, будто завивающий в уши штормовой ветер, и в этом шуме Алгор вдруг услышал то, что не мечтал даже услышать большее никогда. Это был звук рога, низкий утробный, словно распев далекого великана. Принц узнал его, как сын узнает голос матери, услышав лишь первую ноту.

Звук приближающихся войск Гедорна открыл ему второе дыхание. Меч заработал еще яростней, будто потеряв весь свой огромный вес, но не смертоносность. От радости Алгор даже не подумал, как подкрепление могло дойти до гарнизона так скоро.

Первые конные отряды ворвались в крепость через разрушенные ворота, устремившись на врага. Хваленые доспехи не могли спасти от мощных ударов конных воинов, обрушивающихся сверху вниз. Киркурдцы превратились в малых детей, не способных противостоять настоящим закаленным воинам.

— Отступаем к башне! — во всю глотку закричал Алгор. Он не хотел случайно оказаться среди тех, кого затопчет своя же кавалерия.

Прошло не более получаса с момента, как подоспела конница, а от вражеских войск осталось одно название. Затоптанные лошадьми, изрубленные мечами и пронзенные копьями, они металлическими грудами валялись по всему гарнизону средь сожженных остовов некогда жилых домов, сараев и конюшни. Никто не смог уйти живым.

Алгор сидел, прислонившись стеной к крепости, и улыбался. Он выжил в месте, которое считал своим последним пристанищем. Продержался против врагов, способных его смести. Пусть им и помогло вовремя подоспевшее подкрепление, его заслуг невозможно умалить. Целые сутки гарнизон противостоял превосходящему числом и вооружением противнику, а это чего-то да стоит. Принц не знал, скольких он убил, но полагал, что не менее пятидесяти человек, и это не считая тех, кто оказался ранен и затоптан собственными товарищами.

— Ваше Высочество? — поинтересовался кто-то, обращаясь к нему официальным тоном.

— А не похож? — усмехнулся принц в ответ.

— Простите, Ваше Высочество, но в данный момент все воины гарнизона перепачканы золой, и трудно отличить одного от другого.

Алгор пришлось прервать свой блаженный отдых и подняться на ноги, стараясь сдержать готовый вырваться стон. Встав во весь рост, принц расправил широкие плечи, вперив взгляд синих глаз сверху вниз на стоящего перед ним человека в толстом стеганом кафтане.