Алексей Фролов - Восход Левиафана (СИ)

- Не теплу, а энергии, - поправил Салава. - Для дерева любые понятия не имеют значения. Назови солнечный свет холодным или нейтральным, фотосинтез от этого не перестанет протекать в листьях.

- Я об этом и говорю, - кивнул Карн. - Выходит, что истины не существует? Как некоей надмировой идеи?

- Как же не существует! - хохотнул Салава, наливая по новой. - А Маат?!

Они посмеялись и выпили.

- Мудрец ищет истину, а дурак уже нашел ее, так? - задумчиво уронил Карн, ни к кому, в сущности, не обращаясь. Он смотрел в окно, где серый пейзаж, подернутый сумеречной дымкой, намекал на то, что осень уже готова смениться зимой. Водянистые поля с пожухлой травой, одинокие деревья, на которых больше не осталось листьев, лишь черные уродливые скривы ветвей.

Он точно так же совсем недавно ехал на поезде, ну, пусть не поезде, а на электричке. Он видел почти такой же мир, но не закатный, а рассветный. Рядом с ним сидели его новые друзья, Древние Боги, и они вместе отправлялись спасать мир. Вот только чей это мир? Для кого нужно его спасать? Ведь Салава прав - Маат мертва.

- Это гораздо проще сказать, чем понять, - Салава тоже посмотрел в окно, устало вздохнул и вернул слегка помутившийся взгляд к столу с нехитрой снедью. Еще один-два шота и бутылка опустеет.

- Мне бы хотелось ответить тебе, что у каждого своя истина, - внезапно сказал Карн, плетясь в сумерках невеселых мыслей. - Но мне эта формулировка решительно не нравится.

- И правильно, что не нравится! - в глазах Салавы на миг полыхнул адский огонек. - Когда у каждого своя истина, это называется толерантность. Это пидарасы, сосущиеся на площадях. Это жиды, которые приехали на нашу землю и имеют нас по чем зря.

- Ба! - хохотнул Карн. - Да вы, батенька, националист?

- А вы, батенька, - нет? - искренне потупился Салава. - Каждый русский - националист. А если он говорит, что не националист - значит и не русский он вовсе! Если яро открещивается от национализма, значит перед вами жид. Либо опять же - пидарас.

- Ну... - протянул Карн в нерешительности. - Есть еще третий вариант.

- Ну да, есть, - легко согласился Салва. - Перед нами может быть поп.

- Вот в чем проблема матушки России! - Карн воздел перст к потолку купе. Он уже был неплох. Еще не хорош, но уже неплох. Мысли текли спонтанно и легко, порой заворачивая в самые удивительные заводи. - Не дураки и дороги...

- ... а попы, жиды и пидарасы! - закончил за него Салава. Они вновь выпили. Бутылка опустела. Как обычно, это произошло в самый непредсказуемый момент. Неожиданно тишину коридора за пределами купе нарушила спасительная тирада.

- Вечернее леченье! Пиво, водка и печенье! - пронеслось по коридору. Ну конечно! По вагонам всегда шастают эти славные ребята, готовые продать тебе все, что может понадобиться в пути. И конечно - втрое дороже, чем в магазине.

Карн хотел подскочить, чтобы выйти из купе и приобрести чего-нибудь эдакого, но неожиданно обнаружил, что Салава за неуловимую долю секунду не только встал со своей полки, но уже открыл дверь и улыбался во все тридцать два спешившей к нему тетеньке с двумя огромными баулами.

- Вискарика не будет, госпожа? - поинтересовался Салава.

- Не, красавчик, вискарика не будет, - развела руками тетка. - Но есть ром. И кока-кола.

- О так вот, - хмыкнул Салава. Точь-в-точь, как Невский на своих чудо-тренингах. - А что за ром?

- Ром отменный! - тетка тут же ухватилась за предложение и выпалила название напитка. Разумеется, такого названия Карн никогда не слышал. Салава тоже. Могло статься, что такого рома не существует в природе. Но был ли у них выбор?

- А йогурт питьевой есть? - протянул Карн. Он по опыту знал, что питьевой йогурт - самое то после перепоя. А перепой, судя по всему, намечался.

- Есть, конечно, родной! - тетка пришла в неистовство. Еще бы, они собирались одарить ее дневной выручкой!

- А бонус будет какой к йогурту? - прищурился Салава, принимая из трепещущих теткиных рук продолговатую бутылку «кампины» со вкусом какой-то там дряни.

- Будет, - осклабилась тетка. Она заговорщицки подмигнула Салаве и сказала вполголоса. - На дне - пакетик с героинчиком.

Они от души посмеялись над этой несусветной тупостью и Салава расстался с двумя тысячами рублей. Карн пытался всучить ему купюру, мол, давай пополам, но мужик наотрез отказался.

- Пустое, - сказал он, падая на свою полку. Ром мгновенно лишился крышки и выплеснулся в шоты. Карн нюхнул темную жидкость, не вызывающую никакого доверия. Пахло сладко и мерзко. Салава тут же ахнул сверху колы. «Пятьдесят на пятьдесят». Они выпили. Конечно, не «Капитан Морган», но пить можно. На удивление.

Карн вновь посмотрел в окно, поезд как раз притормозил. Перед зданием, на котором красовался обветшалый брусок с названием станции, сгрудилась группа «копченых».

- А их ведь все больше с каждым годом, - с нескрываемым отвращением проговорил он. - Они теперь и провинцию облюбовали, не говоря уж о центре. Слетаются, твою мать, что мухи на дерьмо.

- И это проблема? - удивился Салава. Карн медленно перевел на него взгляд.

- Еще какая проблема! - он сделал своему визави знак рукой, чтобы тот наливал. - Мне как-то насрать на политическую подоплеку. Мне насрать на то, что они вкалывают, где только можно, потому что мы сами не хотим вкалывать. Они нас кормят, поют, одевают, убирают за нами. Но это днем. А ночью? «Вай, девушка!» Блять, о них даже говорить противно!

- Знаешь, - протянул Салава, задумчиво разглядывая шот, в котором с переменным успехом боролись паленый ром и ядовитая кола. - У моей далекой Родины тоже была такая проблема. Но я решил ее. Просто.

- И что же ты сделал? - удивился Карн.

- Я истребил их всех, - без тени улыбки проговорил Салава. - А те, кто чудом уцелел, бежали быстрее ветра. И если бы не их... гхм... хозяин, они бы все полегли на том берегу.

Карну этот сумбур показался смутно знакомым. Но именно, что смутно.

- Все переврали, - проговорил Салава едва слышно. Он был где-то далеко. - Все переврали...

Карн не стал спрашивать, что именно переврали. Вместо этого он задал другой вопрос, ответ на который мог все расставить на свои места.

- А откуда ты родом, Салава? - спросил он с самым невинным видом.

- Издалека, - прищурился его собеседник и разлил по шотам ром. - А можно иначе сказать. Я гражданин мира, Карн. В самом прямом смысле.

- Но ты ведь не бог? - прямо спросил парень. Сомнения одолевали его, а алкоголь в крови заставлял язык говорить дерзкие вещи. И все же был некоторый шанс, что по реакции Салавы он сможет хоть что-то понять о нем. Так почему бы не пойти в наступление? Блицкриг, епта!

- Каждый из нас - бог, - отстраненно заметил Салава. Карн полагал, что он засмеется, обратит его высказывание в шутку. Вместо этого в пьяных глазах Салавы проскользнули адские искры. - Да только мало кто знает об этом.