Алексей Фролов - Восход Левиафана (СИ)

Карн посмотрел на себя со стороны. Сидит такой дельный, задает древнему богу «вумные» вопросы и получает абсолютно сумасшедшие ответы. Но все это ничего не значит в сравнении с тем фактом, что ответы его устраивают. В полной мере. Он будто приоткрыл Ящик Пандоры и вместо пресловутой «тысячи бедствий» по крупицам выуживает оттуда подтверждения забытых снов, ощущений, воспоминаний. Странное чувство. Приятное, но пугающее. А пугает реальная возможность в этот самый миг отказаться от всего, что тебе вбивали в голову всю твою пусть и не особо длинную жизнь.

Эрра видел, что внутри парня полыхают нешуточные страсти. Парень боролся, сражался насмерть за право знать. Он был молод, силен, умен, а потому скорлупа, которой его облепляли с детства заботливые деспоты в черных рясах и серых пиджаках, трещала и рассыпалась на глазах.

- Отклик... - задумчиво протянул Карн. Достал сигарету, подкурил от услужливо подставленной бензиновой зажигалки. - Но для этого ведь совсем не обязательно читать книги по эзотерике? - скорее сказал, чем спросил. Он действительно понимал, о чем говорит Эрра. Скорлупа беззвучно лопнула. Он сделал шаг в бездну, как тогда, двадцать восемь лет назад, покидая материнское лоно и окунаясь в мир лжи и обмана. Только в этот раз все было наоборот.

- Не обязательно, - кивнул бог войны, наливая себе еще виски. - Кинг, Лавкрафт, Гейман, даже Стругацкие... их много, тех, кто так или иначе касался истины. Тех, кто порой видел мир таким, каков он есть на самом деле. Но никто из них не обладал полноценным знанием, все они видели одну-две картинки из книги объемом в тысячи тысяч страниц. И каждый понял это по-своему, попытался по-своему донести до окружающих. Ведь им никто не объяснял, что и почему они увидели. Это, кстати, касается не только писателей. Скульпторы, художники, композиторы, «люди искусства», - последние слова он произнес с плохо скрываемой ноткой пренебрежения, намекая, как понял Карн, не на саму категорию, а на ее нынешних представителей, нещадно измельчавших.

- Ну, этим ты меня действительно не удивил, - искренне признался пернь, глубоко затягиваясь. Беседа была удивительной, шокирующей, но в действительности он сам неоднократно приходил к подобным выводам, поэтому был возбужден, но не удивлен. - Ничего, что я обращаюсь к тебе «на ты»?

- Ко мне «на вы» не обращались больше полутора тысячелетий, - спокойно ответил Эрра, опустошая очередной шот. - Кроме того, это не имеет вообще никакого значения. Обращение я имею ввиду.

- Но ведь слова... - Карн не смог сходу подобрать достойную формулировку. Эрра ждал, не перебивая. Карн даже не представлял, насколько эта беседа любопытна для его визави. - Я хотел сказать, что слово - это ведь овеществленная мысль. Образ, перешедший из... мира идей в реальный мир, мир вещей, если пользоваться терминологией Платона. Кроме того, это вибрация, звуковая вибрация, которая вполне очевидно обладает созидательным, либо разрушительным потенциалом. Это уже кто и в отношении кого вибрирует.

- Как думаешь, - Эрра вдруг стал серьезен. Он будто пропустил мимо ушей все, что Карн только что пролепетал. - Много ли на земле людей, которые задаются подобными вопросами?

- Никогда не задумывался, - честно ответил Карн. - Подозреваю, что немного.

- Правильно подозреваешь, - кивнул бог. Он положил обе руки на стол и сплел из пальцев замысловатую фигуру. - Потому что это несвойственно для современного, смешно сказать, цивилизованного человека. А еще потому, что это опасно. Точнее все как раз наоборот. На определенном этапе развития вашей расы такие вопросы стали опасны, в первую очередь для тех, кто тем или иным способом получил власть и стал опасаться за стабильность своего положения. Но нельзя просто так сказать человеку «не думай о желтой обезьяне» и надеяться, что он действительно не будет о ней думать. Это ваша суть, ее краеугольный камень. А если тех, кто наперекор всему продолжает думать об этой самой обезьяне, не десять и даже не тысяча? Если их миллион? Тогда их даже не поубиваешь всех. Хотя и такие методы имели место.

- Средневековая инквизиция? - мгновенно уловил Карн.

- Не только средневековая и не только инквизиция, - покивал Эрра, не отрывая взгляда от крышки стола. Кажется, мыслями он сейчас был где-то очень далеко. - Крестовые походы, завоевания, экспансии... любой массовый геноцид. Когда кому-то взбредает в голову стереть с лица земли целый народ, глупо думать, что этот «кто-то» безумен. Примеров немало, да что там, вся ваша история - один сплошной пример! Взять хотя бы так называемый исход евреев из Египта. Хозарсис тогда начудил, конечно, но у него хотя бы идея была, неглупая, я бы сказал - вполне перспективная. Для него, разумеется, ведь он - верил.

- Кто такой Хозарсис? - до сего момента Карн улавливал ход мыслей собеседника, но этого имени он никогда не слышал. - Евреев вывел из Египта Моисей.

- Это вам сказали, что его звали Моисей, - невесело хмыкнул Эрра и вновь посмотрел Карну в глаза. - Ваш Мойша был чистокровным египтянином, и звали его Хор-Осирис или Хозарсис, что означает Сын Осириса. Парень из благородных побуждений совершил жестокую ошибку. Он верил, что в бездушном можно взрастить душу. Начал банально, но уверенно - с кардинальных, почти революционных реформ. Например, запретил проституцию. Поверь, для евреев это была настоящая революция! Вероятно, именно за это на Хозарсиса трижды покушались, третий раз - успешно. Вообще, это уже совсем другая повесть. Ты ведь пришел сюда не за этим? Не за уроком истории?

Карн прослушал вопрос. Он глядел через плечо собеседника, куда-то вглубь зала, но ничего не видел перед собой. Звон сталкивающихся бокалов, искристый смех, музыка, ласковая и совсем не громкая, на самом уровне слышимости... Все проплывало мимо. Карн оперся на спинку стула, выставив локоть в сторону. Кто-то прошел мимо и задел его. «Прошу прощения, - прозвучало где-то над ухом. - Я не хотела вам помешать, молодой человек». «Да ничего», - машинально ответил он. Машинально... Какое хорошее слово. Очень к месту. Именно к этому месту, которое называется планетой Земля. Ведь здесь уже давно все происходит именно так. Машинально.

- Я думал, что знаю, как устроен мир, - упавшим голосом сказал Карн. Он вдруг в полной мере осознал, насколько все изменилось для него за одно утро. - Я думал все просто: есть люди плохие, а есть хорошие. Есть мир явный, в котором мы живем, а есть тайный, который существует в наших мыслях, на страницах книг, в общем - где угодно, но не здесь, не рядом с нами, и он не такой... естественный. Не такой пугающий. А сегодня на меня напала тварь, которую даже представить сложно. И я был в месте... в очень странном месте!

- Это Лимб, - сказал Эрра. - Место, в котором ты оказался сегодня утром, называется Лимб.