Анрил Зло - Бога.net (СИ)

Примитив, ничего интересного.

Гораздо важнее биоэнергетика, заключённая во всём остальном. Из всех доступных источников силы она наиболее красива, мощна, легка для получения и в то же время непостоянна и практически неуловима для малоопытного взгляда.

Особенно прекрасна энергия умирающего, соединяющая в себе потоки жизни и смерти, плавно переходящие один в другой. Завораживает.

Перед собой я видел не обнажённую девушку — это форма, за восприятие которой отвечают обычные человеческие глаза.

Я повернул её лицом к себе, опустил на пол и положил ладонь левой руки туда, откуда берут начало многочисленные энергетические нити, то исчезающие, то появляющиеся, отчего создавалось ощущение мерцания. Они бесцветны и одновременно вмещают в себя все существующие оттенки.

Я видел свет и тьму.

Я видел основу всего.

Она есть в каждом человеке — от бомжа до олигарха, она связывает эту расу со Вселенной, делая её частью.

Но у меня — нет.

Правой рукой сжал рукоять клинка, чувствуя левой отголоски энергии, которую почему-то не мог собрать… Кожа. Нас разделяет кожа.

Я сжал в руке прозрачную оболочку, дёрнул, но та не поддалась.

Ненавижу! Почему эта сила в свободном доступе есть даже у последней шлюхи, а мне приходится убивать за неё? Загнутым концом ножа поддел едва видимую оболочку, сделал длинный разрез, слыша приглушённый крик откуда-то из другого мира.

— ПОЧЕМУ, ГОСПОЖА? — с яростью заорал я, разорвав упругую структуру вдоль линии среза.

С остервенением разрывал плоть, расшвыривая куски по сторонам. Скоро, совсем скоро… жажда выжигала изнутри, я с рыком вгрызся в сочащееся чёрным волокно — наверное, это мясо, но мне глубоко насрать. Зубами и пальцами я приближал долгожданный момент, пока мощный поток чистой энергии не сбил меня с ног.

Я жадно вбирал её в себя, бился в сумасшедшей агонии, беспрерывно хохоча, мечтая, чтобы это длилось вечно, но…

Всё закончилось так же резко, как и началось. Я открыл глаза, рывком поднялся, работая как на автопилоте, отработанным жестом вырвал сердце из дёргающегося в конвульсиях окровавленного тела, немного сжал, смотря как оставшаяся кровь спокойно растекается по руке.

— Некхраста теера йестшин хичи, — с этими словами я положил сердце в ларец, руны на котором сверкнули ослепительным светом.

Упокой, господи, душу усопшей рабы твоей.

Не закрывая ларца, я снова склонился над бездыханным телом. Эйфория постепенно угасала, сменяясь холодным осознанием всемогущества.

Ножом, похожим на хирургический скальпель, разрезал полость живота. Жизнь нерождённого ребёнка ценилась ещё больше, и я не намеревался отказываться от такого подарка судьбы. Пальцами раздвинул кожу и лежащие под ней мышцы, сделал поперечный разрез на матке, после чего вскрыл плодный пузырь и изъял младенца, жизнь в котором сохранилась только на энергетическом уровне.

Успел.

— Некхраста теера йестшин хичи.

Перерезал пуповину и погрузил плод в ларец крупнее…

Упокой, господи, душу раба твоего.

…здесь энергия не улетучится, я займусь им позднее. Время ночи на исходе, нужно спешить. Тем более соседские недоумки уже вызвали полицию — кажется, эта самка слишком громко орала.

Захватив с собой только добычу и инструменты, я кивнул Госпоже, чей тёмный облик поглощал лунный свет, окинул комнату прощальным взглядом и довольно ухмыльнулся, предвкушая людскую ненависть к своей персоне и ступор правоохранительных органов.

Я мёртв. Мёртвые не оставляют следов, которые способна распознать дактилоскопическая экспертиза.

Ведь смерть — это свобода.

Упокой, господи, души усопших рабов твоих.

Всю ночь Джей провёл в бреду, не двигаясь и едва дыша: тело, в отличие от буйствующего разума, оставалось мертвецки спокойно, пока он, будучи жадным до крови психопатом, расправлялся с очередной троицей неугодных людей.

Несмотря на то, что проспал он приблизительно часов двенадцать, неформал не чувствовал себя отдохнувшим — напротив, он подавлен и разбит, а от навязчивых видений тянет как следует проблеваться. Сев на кровати, юноша раз за разом прокручивал ночной бред, всё больше и больше веря в то, что это происходило на самом деле. Каждый такой сон на шаг приближал его к сумасшествию, и если бы не работа, подразумевающая какие-никакие коммуникации с внешним миром, то сидел бы он, на радость папочке, в мягкой комнате какой-нибудь задрипанной психушки.

Жив или мёртв? Волков судорожно нащупал пульс на левом запястье и облегчённо вздохнул. Жив. Живее всех живых.

Встав с кровати, Джей открыл окно, надеясь, что холодный воздух пасмурного октябрьского утра приведёт его в чувство. Руки предательски дрожали — перед глазами всё ещё стоял вывороченный труп, он отчётливо помнил, как вот этими пальцами…

Всего лишь сон. Последствие совмещения триллеров с наркотой. Шутки подсознания, решившего наполнить жизнь хозяина если не смыслом, то хотя бы кошмаром. И с каждым разом ему это удаётся всё лучше, каждый последующий бред забыть сложнее предыдущего, наркотики же только обостряют восприятие ситуации.

Ледяной ветер пронизывал случайного прохожего до мозга костей, но ему не холодно — только гадко и мерзко, и даже не от ночных образов, мутнеющих в тусклом свете утра, а от самого себя, от того, насколько низко он пал и как бесполезно его существование.

Семья отвернулась от него как раз тогда, когда ещё можно было что-то исправить банальным разговором «по душам» и применением силы к нужному месту, но, увы, его переходный возраст, пик формирования личности пришёлся на период рождения младшенького и заботы о нём же, этом маленьком ублюдке. Они посвящали тупому куску плоти всё свободное время, махнув рукой на все проблемы старшего и заменяя родительскую любовь деньгами.

Что станет делать шестнадцатилетний парень, заполучив неограниченную свободу и кучу денег? Верно, захочет играть во «взрослые» игры, бросаясь из крайности в крайность и, в общем-то, весело проводя время.

Сначала безобидное внешнее самовыражение: тяжёлый рок, бритые виски, цепи, черепа, шутки, сдобренные сарказмом и чёрным юмором; всё в нём говорило: «Смотрите, я особенный, а вы просто толпа!»; люди же имеют обыкновение отворачиваться от личностей, действующих в противовес их шаблонным стереотипам, привитым родителями, друзьями, телеком и интернетиком. У него не было и нет друзей. Всем, кто ошивался неподалёку, нужны были только деньги и оргии с дорогими шлюхами, наркотиками и соответствующей музыкой.