Юлиана Чернышева - Кривые дорожки к трону

Вместо отчаяния, что было бы ожидаемо, на меня накатила жгучая, незнакомая доселе злость. И я, не задумываясь, ударила все той же свободной рукой по стене изо всех имеющихся сил. Сбила костяшки, зашипела от боли, однако занесла ее вновь, собираясь нанести еще один удар. Но тут активировалась ментальная связь, разом делая все прочее мелким и неважным.

— Унари?

— Да, учитель. — Мне показалось, что даже в мыслеречи голос мой был низким и охрипшим.

— Как ты? — Кому-то, менее знающему его, тон показался бы спокойным или даже безразличным. А вот я осознавала, что Сааран сейчас находится в той степени молчаливого бешенства, когда у дракона начинают самопроизвольно проявляться чешуя, когти и клыки. Что и говорить — куратор терпеть не мог, когда что-то шло наперекор его планам.

— Держусь, — припомнив его наставление, кратко отозвалась я, не провоцируя еще больше. — Есть новости?

— От похитителей поступили условия твоего освобождения. Точнее, ультиматум.

— Ультиматум? — Я сглотнула, неосознанно сжимая кулаки.

— Аратэру-младшему предложено отказаться от притязаний на трон. Завтра, не позже полудня подписанный документ должен быть вывешен на центральных площадях всех городов. Иначе…

Продолжать не требовалось. Как, впрочем, и сомневаться в том, что именно это «иначе» наступит завтра после полудня. Отец всегда однозначно высказывался, что долг превыше всего. Даже если Ирвин по собственной глупости задумается о том, чтобы принять такие условия, ему просто не позволят этого сделать.

— Поэтому, если мы не хотим, чтобы этот юноша натворил глупостей, нужно вытаскивать тебя сейчас. На поиски времени нет, — пробился, как сквозь пелену, голос лайда.

— Он не натворит. — Я покачала головой, забыв, что учитель меня не видит. И, пропуская мимо ушей вторую часть, добавила: — Ему не разрешат.

— Унари, жаль тебя разочаровывать, но он не будет спрашивать ничьего разрешения.

Я не была разочарована. Пожалуй, я была… удовлетворена? Меня посчитали равной правам на корону, это должно быть лестно, не правда ли? Забывшись, я направила эту мысль Саарану.

— Илгерта! — От драконьего рыка все внутри задрожало. — Соберись! Я сказал, что смогу тебя вытащить, ты это услышала?!

— Вытащить? — Пришлось стряхнуть с себя болезненное оцепенение. — Вы знаете, где я нахожусь?

— Нет, только направление, но даже не примерное расстояние. Одной чешуйки недостаточно, ты же не дракон моего рода. Но если прочесывать все в этом направлении, и месяца не хватит. Есть другой вариант. Не самый лучший, даже сказал бы, что худший, но иных все равно нет. И мне нужно твое разрешение.

— Разрешение?! — Я едва не рассмеялась истерически от мысли, что могла бы не позволить кому-то спасти меня из этого каменного мешка. — Учитель, вы шутите?

— Соберись! — вновь рыкнул лайд. — Мне придется использовать твою кровь. И если ты позже не подтвердишь мужу, что знала о ее наличии у меня… Понимаешь, что будет?

О, я понимала, определенно. Это только некоторые наивные селяне считали, что нельзя сообщать магу своего имени, чтобы тот не мог нанести вреда. Сами маги знали, что это сказки. А вот кровь совершенно другое дело. Магия крови была опасна, сложна и частично противозаконна. По ней можно было определить, жив ли человек, можно было наложить или снять проклятие. Но вот найти… о таком я не слышала.

— Зачем вам моя кровь? — Я была уверена, что учитель не использовал бы ее мне во вред, но все же ответ хотелось знать.

— Иногда из гениальных учеников получаются не менее гениальные преступники и злодеи, — откликнулся дракон. И в этом я не могла с ним не согласиться.

— Я даю разрешение. И скажу Ирвину… все, что нужно. — Если план вообще сработает, потому что уверенности в этом я не ощущала.

— Хорошо. Тогда мне нужно немного времени на подготовку. Я свяжусь с тобой позже. И… унари?

— Да, учитель?

— Будет больно. Очень.

Если даже дракон, чей болевой порог превышал человеческий, счел нужным предупредить об этом, каково же придется на самом деле? Я зажмурилась. И на выдохе произнесла вслух:

— Я поняла.

Связь прервалась.

Наверное, было бы логичнее начать размышлять о своей судьбе или попытаться предположить, что учитель собирается делать, чтобы вызволить меня. Но все мысли отчего-то сосредоточились на Ирвине. Я как-то привыкла думать, что наш брак и я вместе с ним обуза для него. Нечто навязанное, с чем приходится мириться. Но исходя из того, что сказал Сааран, такое мнение больше не казалось единственно верным. Папа очень любил дочерей, но я бы никогда и помыслить не могла, чтобы он поступился интересами страны ради семьи. А Ирвин… Я ведь видела, не могла не видеть, как супруг относится к тем людям, которых считает «своими». Как готов на многое, если не сказать, на все ради них. Но как так получилось, что я сама вдруг оказалась в их числе? Когда это произошло?

Шаги в коридоре раздались неожиданно, но я успела их услышать и вновь принять лежачее положение, словно все еще спала, да погасить шар. Кир, а его было легко отличить по слегка свистящему дыханию, вошел, едва слышно выругался и зажег новую свечу. Я, хоть и была повернута к стене, так что лица видеть он не мог, поспешно закрыла глаза и попыталась выровнять собственное дыхание. Хотя заложенный нос весьма мешал в этом.

— Лайди? — Видимо, Кир поверил, потому что говорил он тихо, почти шепотом. Замер на пару секунд, словно в ожидании ответа, а затем прикрылась тихо дверь, прошелестело несколько шагов, и скрипнул табурет. И стало тихо.

Необходимость создавать видимость крепко спящего человека на твердом ложе была почти пыткой. Тем более что выспаться я уже успела и теперь вновь вырубиться от усталости уже не могла. Считала секунды и минуты в ожидании, когда учитель вновь выйдет на связь. Время от времени за спиной раздавались шорохи, когда Кир менял положение тела, но занимался ли он чем-либо или просто ждал момента моего пробуждения, я не могла и предположить. Надеялась только, что время сеанса связи наступит раньше, чем закончится терпение похитителя.

На шестой минуте вдруг смертельно зачесалась лопатка, на девятой захотелось чихнуть, а на двенадцатой — плюнуть на всю эту дурацкую конспирацию и принять более удобную позу. В конце концов, от одной свечи и впрямь света немного, вряд ли он заметит, если у меня меж бровей вдруг возникнет темно-синее пятно с ноготь размером, верно? А если и заметит, то где гарантия, что необученному менталисту вообще известно, как драконы могут делиться чешуей, и для чего это нужно. Но монотонный счет и опасение испортить все нетерпеливостью помогали держаться.

А затем, когда минула семнадцатая минута, в голове прозвучало: