Юлиана Чернышева - Кривые дорожки к трону

В учебной комнате воспоминания накатили с новой силой. Конечно, занятия здесь проводили и другие учителя, но место за столом, развернутое к остальным, все равно ассоциировалось именно с лайдин Силетой. Мы замерли на несколько секунд на пороге, и даже вздохи украдкой вышли почти в унисон.

— Ила, а правда, что когда зайни родится, она не будет нас помнить? — Амели всегда умела задавать вопросы так, чтобы поставить в тупик. Вот и сейчас мне пришлось задуматься, прежде чем ответить, — в принципах перерождения разбиралась я не слишком. И, вспомнив детство, устроилась за столом рядом с сестренкой, пока Мадлен занялась установкой мольберта.

— Понимаешь, милая, возможно, когда ее душе придет черед вновь появиться на свет, нас уже не будет. Мы же не знаем, когда это случится, верно? И у нее будет новая жизнь, новое имя, новая семья. Так что мы можем только надеяться, что она будет счастлива.

Адели кивнула серьезно, а потом вдруг выдала:

— Когда у меня родится дочь, я назову ее в честь зайни.

— Хорошая идея, — не могла не одобрить я. — А вдруг будут только сыновья?

— Нет, — светлые кудри лайди-непосредственности отрицательно закачались, — дочь — Силета Даррени.

Я несколько обалдело взглянула на сестру. Вообще имя было распространенное, хотя лично я знала лишь одного Даррена — сына Венейны. Но Адели-то с чего выбрала именно его?

— А почему такое имя отца? — поинтересовалась осторожно.

— Мадлен сказала, — все с той же детской уверенностью отозвалась она, — что, когда я вырасту, выйду замуж за Даррена, и мы будем жить в красивом доме в другой стране.

Я перевела дух — значит, это определенно какой-то другой юноша с таким именем. Наша семья хоть и весьма странная в плане родственных уз, но замуж за собственного племянника — это уже нечто, выходящее за рамки. Не вампиры же мы или драконы, в конце концов…

Мади тем временем разобралась с мольбертом и писарями и теперь усаживала меня так, как подсказывал ее художественный вкус — сегодня мне предстояло выступить моделью для портрета, раз уж выдалась такая возможность. Как и любая аристократка, я в свое время тоже училась этому наряду с танцами, музицированием и рукоделием, но особыми успехами похвастаться не могла. Вот набросать заготовки для украшения, которое впоследствии станет артефактом, — это запросто, а на что-то более серьезное не хватало ни таланта, ни усидчивости. Я не слишком любила тратить время на то, что заведомо не могла довести до идеала.

А после пикника, который все-таки состоялся, несмотря на гуляющие по небу тучи, домой вернулся папа с несколькими претендентками на роль гувернанток для девочек и Нейни в качестве моральной поддержки. Конечно, отец всегда предпочитал не откладывать важных дел на потом, но такой оперативности я все равно не ожидала. Послушно сдав сестренок в заботливые руки старшей и отговорившись почти правдоподобным «все хорошо» на ее вопросы, я отправилась в комнату.

Однако ноги сами привели к двери в покои тетушки. И противиться желанию не посчитала нужным. Я помнила, как несколько лет назад она выбирала шелк и дерево для стен, спорила с мастером насчет мебели и твердой рукой указывала место, где должно стоять ее любимое кресло. И вот теперь все выглядело так, словно она лишь вышла на несколько минут и вот-вот должна была вернуться. Только разумом понимала, что этого не будет никогда.

Я прошла по гостиной, по скрадывающему звук шагов ковру до каминной полки, на которой стояли милые сердцу лайдин мелочи, и провела кончиками пальцев по волосам куколки, преподнесенной ей Ирвином. Наверное, стоило забрать ее себе на память, но не хотелось разлучать с соседками — еще пятью миниатюрными красавицами, оставшимися со свадеб сестер. Статуэтка из оникса вызвала дрожь по плечам, и ее я предпочла не трогать вовсе. А правее стояла небольшая шкатулка с металлическими уголками и вытертым от касаний рук замком.

Я сняла деревянный ларчик с полки и расположила на коленях, усаживаясь на край дивана. Замок щелкнул, открываясь, и крышка откинулась, являя содержимое. Когда-то давно, когда зайни впервые показала мне тот свадебный портрет — ее и лайда Илу, — она достала его именно из этой шкатулки. И сейчас он был первым, на что наткнулся взгляд. Молодая пара, красивая и счастливая, смотрела, казалось, прямо на меня. Знали ли они, что спустя совсем короткое время боги разлучат их? Что он уйдет из жизни, а она так и не решится связать судьбу с другими желающими. А они были, эти другие, я знала точно. И не только дастарцы — тетя была завидной невестой.

Я отложила портрет в сторону и достала пачку перевязанных лентой писем. Адресат указан не был — магические вестники в этом не нуждались, — но догадаться не составляло большого труда. Так что конверты тоже отправились в сторону, потому как совать нос в настолько личное я себе позволить не могла. А ниже лежала еще стопка портретов. Из тех, небольших, буквально в пару ладоней размером, что рисовали художники по поводу и без буквально за несколько часов. На большинстве была сама зайни — сначала юная, затем повзрослевшая. На нескольких папа, как будто застывший в том состоянии, каким привыкла его видеть я, не старше и не моложе. Были портреты со свадеб сестер и наши же детские. Я с умилением заулыбалась, разглядывая Мадлен, саму еще совсем крошку, обнимающую едва научившуюся сидеть Адели. Боюсь представить, какого труда стоило заставить их позировать.

Последняя карточка оказалась на самом дне, лицевой стороной вниз. И размером — точно со шкатулку, так что извлечь ее стоило большого труда. Зато когда извлекла…

Бумажные прямоугольники дождем посыпались с подола платья, но сейчас мне было на это наплевать. Потому что с портрета взирали трое — лайдин Силета примерно моих сегодняшних лет, та самая Элейн, что искали дастарские законники по всем пяти континентам, какой я ее запомнила, только со светлыми волосами, и мужчина, слишком похожий на принца Истара, только, напротив, — брюнет.

В горле пересохло, я зажмурилась посильнее, думая, что вот сейчас открою глаза, и увиденное окажется всего лишь внезапно возникшей галлюцинацией. Но картинка не изменилась, заставляя усомниться уже не в зрении, а в собственном рассудке. Этого же не могло быть, правда? Таких совпадений просто не бывает…

Мысли метались молниями, но ни одну из них не удавалось поймать за хвост и обдумать как следует. Пришлось вновь зажмуриться, до боли надавив на переносицу и глубоко дыша, попытавшись сосредоточиться. И дыхательная практика помогла, пусть и не сразу. Ну вот с чего я вообще решила, что это Элейн? Я же видела ее едва ли полминуты, прежде чем потерять сознание, лежащую на полу, с закрытыми глазами. А незнакомка на портрете просто напомнила мне ее — сходным типажом и вот этой крупной, тщательно прорисованной художником родинкой справа над губой. И цвет волос у них совершенно разный — эта натуральная блондинка с почти бесцветными бровями, а у той были волосы цвета шоколада и брови почти смоляные, если мне не изменяла память. К тому же портрету лет восемьдесят, не меньше, судя по возрасту зайни. И даже если представить, что Элейн — настолько сильный маг, чтобы в сто лет выглядеть на двадцать, сомневаюсь, что она стала бы девочкой на побегушках у заговорщиков.