Сара Маас - Королева теней

– Я подумал, что ты умрешь… там, на стеклянном мосту, – признался Рован.

Аэлина крепче обняла его, не обращая внимания на взбунтовавшуюся спину.

– Да, я была на волосок от смерти.

– Больше так не делай.

Теперь был ее черед смеяться.

– В следующий раз я попрошу Дорина не тыкать мне в бок ледяным кинжалом.

Рован отодвинулся. Он смотрел на Аэлину так, словно ей и сейчас грозил удар ледяным кинжалом.

– Я чувствовал, кто тебя ранил. Я это сразу же уловил. Думал, с ума сойду.

Аэлина погладила его по щеке:

– Я тоже почувствовала что-то неладное с тобой. Была даже мысль: тебя убили. А я не могла ничем помочь.

– Когда нам снова понадобится спасать мир, мы сделаем это вместе.

– Договорились, – сказала она, улыбаясь одними губами.

Рован откинул ей волосы. Его пальцы пропутешествовали по ее лбу, щекам, подбородку.

– Аэлина Галатиния, ты даришь мне желание жить. Не просто существовать. Жить.

Пальцы Рована замерли на ее щеке. Наверное, обо всем этом он безостановочно думал, пока она спала.

– Я веками странствовал по свету. Империи, королевства, леса и пустыни. Я нигде не задерживался. Что-то влекло меня дальше. Но я всегда смотрел на линию горизонта, пытаясь угадать, что́ за нею. Что меня ждет за горами? Какие земли лежат на другом конце океана? Но теперь я понял. Все эти долгие века я искал… тебя.

Рован смахнул слезинку, выкатившуюся из глаза Аэлины. Она завороженно смотрела на фэйского принца. На ее верного друга, который вместе с ней прошел через тьму и отчаяние, через огонь и лед.

Она не знала, кто из них был первым, но уже через несколько мгновений их губы соприкоснулись. Аэлина притянула Рована к себе. Рован обнял ее, не забывая о раненой спине. Их рты соединились. Их языки устроили потрясающий танец в общем пространстве ртов. Каждое движение их губ было обещанием, которое обязательно исполнится, когда они окрепнут.

Их поцелуй был долгим, очень долгим, словно им принадлежало все время в мире.

И словно они были единственными жителями этого мира.

Эдион вспомнил, что до сих пор не рассказал Ровану о письме, которое ему прислали из легиона Беспощадных. Генерал решил немедленно исправить оплошность…

Войдя в покои Аэлины, Эдион увидел, что его сестра наконец-то проснулась и сидит на постели. Точнее, на коленях Рована. Более того, они с Рованом обнимались и даже целовались. Нет, Эдион не имел ничего против их поцелуев. Судя по тому, с каким восхищением Рован смотрел на их королеву…

Зато Рован был против зрителей. Он едва взглянул в сторону Эдиона, и сейчас же сильный порыв ветра захлопнул дверь спальни перед самым носом генерала.

Эдион понял намек.

Он почувствовал запах другой женщины. Так и есть. Возле входной двери стояла Лисандра. Даже когда она улыбалась, в ее глазах блестели слезы.

Лисандра впилась взглядом в дверь спальни, как будто умела видеть сквозь стены.

– То же самое когда-нибудь найду и я, – сказала она, обращаясь не столько к Эдиону, сколько к самой себе.

– Блистательного фэйского воина? – спросил Эдион.

Лисандра усмехнулась, вытерла слезы и ушла, выразительно поглядев на него.

Аэлину не удивило исчезновение золотого кольца, отданного Дорину. Она знала, кто повинен в ее «обмороке» после удачного приземления на зеленый холмик. Это не она ударилась затылком о землю. Ее ударили.

Аэлина не знала, почему Лоркан не убил ее. Так ли это важно теперь, когда служитель Маэвы исчез? И потом, он же не обещал ей, что не выкрадет кольцо обратно.

Равным образом и Лоркан не требовал от них подтверждения, что они подсунули ему фальшивый амулет Оринфа. Жаль, она не видела, какая у него была физиономия, когда он обнаружил подделку.

Вспоминая об этом, Аэлина улыбалась, хотя дверь, перед которой она сейчас стояла, не настраивала на улыбку. Да и тот, кто находился за дверью, – тоже. И тем не менее она на следующий же день после своего пробуждения отправилась к этой двери.

Рован нес вахту в конце коридора. Коридор завершался тупиком, и потому он видел всех входящих и выходящих. Рован кивнул Аэлине. «Я буду здесь. Только крикни, и я сразу же прибегу», – говорили его глаза.

Аэлина показала ему язык и послала ответную фразу: «Ты сверхзаботливое, властное фэйское чудище».

Она не помнила, как долго они вчера целовались. Потом она взяла его руку и положила себе на грудь. Рован зарычал так, что у нее поползли мурашки. Она выгнула спину и… та сразу же напомнила ей про изъятые осколки. Боль заставила Аэлину вздрогнуть.

Рован тотчас отстранился. Сколько Аэлина ни уговаривала его продолжить, он заявил, что телесные утехи с неокрепшей после ран женщиной его не вдохновляют. Терпели же они столько времени, потерпят и еще немного. Он подождет, пока она не войдет в полную силу. Последние слова Рован произнес с иронической ухмылкой.

Аэлина отбросила все эти мысли. Еще раз посмотрев в сторону Рована, она глубоко вдохнула и взялась за дверную ручку.

Он стоял у окна, глядя на сады, поврежденные стеклянным вихрем. Слуги расчищали дорожки и пытались восстановить то, что еще можно было восстановить.

– Здравствуй, Дорин, – сказала она.

Дорин Хавильяр проснулся один, в незнакомой комнате.

Но он был свободен, хотя на шее осталась полоска бледной кожи.

Какое-то время он оставался в постели, прислушиваясь к звукам.

Ни криков, ни стонов. Только птицы, щебечущие за окном, летнее солнце и… тишина. Мир.

И пустота в голове. Пустота во всем теле. Он даже приложил руку к груди, проверяя, бьется ли сердце.

Все остальное было как в дымке. Он погрузился в эту дымку. Лучше так, чем думать о пустоте. Он вымылся, оделся, поговорил с Эдионом Ашериром. Генерал, временно взявший на себя командование замком, смотрел на него так, словно у него было три головы.

Генерал сообщил, что Шаол жив и постепенно поправляется. Пока еще спит. Наверное, даже лучше, если спит. Дорин не знал, что скажет своему другу, как все ему объяснит. Его собственная память была грудой осколков, и он откровенно страшился, что эти осколки когда-нибудь сложатся вместе.

Прошло несколько часов. Дорин не покидал своей спальни. Ему и сейчас еще не хватало духу оценить все, что он сделал. Он уничтожил стеклянный замок. По его вине погибли люди. Он видел застывшую стеклянную стену – доказательство силы его противницы… и ее милосердия.

Нет, не противницы. Они с Аэлиной не враги.

– Здравствуй, Дорин, – сказала она.

Он повернулся к ней.

Аэлина стояла возле двери. На ней было удивительное платье – темно-синее, с золотой отделкой. Несколько верхних пуговиц были кокетливо расстегнуты. Волосы разметались по плечам. Коричневые туфли были далеко не новыми. Но то, как она стояла, как держалась… На него смотрела королева.