Марина Эльденберт - Пламя в твоих руках

— Так, хватит обниматься, — Лэм ткнула меня в бок. — На стол уже накрыто.

— Ревнует, — шепнул Дрэйк, помогая вывернуться из куртки.

— Я все слышу!

Мы расхохотались и втроем ввалились на кухню, где аппетитно пахнущее жаркое с овощами напоминало произведение искусства. Из кастрюльки тянуло шантвейном, тарелки насыщенно-зеленого цвета уже расставили на столе, поблескивали приборы. От меня не укрылось, что стол накрыт на четверых. Значит, Вальнар все-таки ожидается… Ну да ладно. Я взгромоздилась на свой любимый стул в уголке — укромненько и рядом со стеклянной перегородкой. Во-первых, когда объешься, на нее удобно опереться, а во-вторых, так нас с Вальнаром будет разделять стол.

Хотя думать про Вальнара не хотелось ну вот вообще. Последние несколько дней я ходила по-дурацки счастливая, улыбалась Танни и Марру, Шайне, а иногда даже кухонным шкафчикам. Но чаще всего — дисплею мобильного. Иногда там возникали сообщения следующего содержания:

«На мне маечка и носочки. Надеюсь, что застала тебя не на важном совещании».

«На мне костюм и ботинки. Надеюсь, что ты занимаешься не только тем, что пишешь мне провокационные сообщения.

P. S. Я действительно на важном совещании».

«Хочешь знать, чем я занимаюсь? Сейчас я медленно выгибаюсь на кровати…»

«Хочешь после совещания выгибаться на моем столе? Я устрою».

«Угомонитесь, местр извращенец. Я выгибаюсь, чтобы достать перо от планшета, которое Марр уволок под кровать».

В общем, это было так одурительно тепло, что я даже перестала сопротивляться. И приглашение в оперу приняла. Точнее, пока приняла еще только в мыслях, но собиралась сообщить об этом на выходных. Равно как и поговорить про Ландстор-Холл, потому что мораторий на выступления не сняли до сих пор. Кстати, пока мы втроем, надо бы выяснить у Дрэйка, как там обстоят дела.

— Что нового на работе?

— Да все по-старому. Зетта счастлива, что сцена в ее распоряжении, Эвель лютует, остальные рассказывают о том, как все было. — Пианист ненадолго нахмурился, но все-таки продолжил: — Клари уволили.

— Уволили?

Мне мигом расхотелось есть.

— Угу. Насколько я понял, ей еще повезло, что не стали возбуждать дело.

— Почему?

— Похоже, она знала, что в коробке, ей заплатили. Какой-то тип. Призналась этому, как его… ферну… Уй! Ты чего? — Дрэйк потер пострадавшую коленку.

— А ничего. — Лэмерти выразительно показала ему кулак. — Мы здесь собрались приятно провести вечер.

Да уж, в таких новостях приятного мало.

То есть мне, конечно, хотелось бы верить, что Клари тут ни при чем, но факты вещь упрямая. А ферн Норгхар кого угодно расколет. Даже айсберг, что уж говорить о простой визажистке. Короткая вспышка сожаления мелькнула и погасла. В конце концов, Клари не думала обо мне, когда ставила коробку и включала гудящие лампы. О том, что у меня может оказаться аллергия на яд, например. В этот момент я основательно задумалась над тем, как продвигается расследование. И почему-то мне казалось, что результаты уже давно на столе Рэйнара. Вот только мне о них он рассказать не торопился.

Ладно, завтра выясним почему.

Сегодня он занят допоздна, а завтра Прист и Рольген заберут меня рано утром. С Рольгеном, кстати, я начала разговаривать вчера. Когда он основательно проникся и стал приходить на работу совсем хмурый. После этого мне стало стыдно, мы вместе посидели в торговом центре, попили кофе и поговорили. Помирились. А еще я купила Танни подарок. Навороченный планшет. Специально для 3D-моделирования, с переводом в голограмму и возможностью редактирования прямо в проекции.

— Так, ну и где там шляется кое-кто? Я ведь сейчас разрежу жаркое, и плевать на этикет.

— Когда это тебе было на него не плевать?

Лэм подцепила вилкой морковку и запустила в будущего мужа оранжевым кругляшком. Тот ловко поймал его на лету и съел.

— Когда у тебя прослушивание? — поинтересовалась подруга, разглядывая бокал на свет.

Сквозь него черно-золотая кухня становилась немного пузатой.

Каменная столешница поблескивала в свете подвесных ламп в виде кристаллов.

— На следующей неделе перед выходными.

Признаюсь, хоть я и скучала по выступлениям, свободного времени у меня больше не стало. Всю неделю я пела арии Ильнир, на следующей собиралась взяться за «Солнечный ветер»: к образу Люси готовилась основательно. Репетировала перед зеркалом — манеры, речь и жесты, какой ее вижу я. Не менее основательно увлеклась вождением и основами магии иртханов. Изучала теорию, которую мне прислал Халлоран. Сосредоточиться было невероятно сложно, все время тянуло на какие-то шалости. Например, взять мобильный и написать Рэйнару. Приходилось буквально запихивать в голову информацию, которая туда влезала с боем. Например, главу про игру голосом пришлось перечитать раза три, прежде чем она мало-мальски уложилась.

Оказывается, чтобы перекрыть связующий канал, нужно было последовательно «остужать» голос. Не резко, ни в коем случае, иначе эффект может оказаться непредсказуемый, напротив — мягко и постепенно уводить от располагающих интонаций к безэмоциональным. Поэтому с техники постановки безэмоционального голоса обучение и начиналось — использовалась она буквально во всем. Как ноты в музыке или алфавит.

И да, к своему стыду, я два раза пробовала практиковаться на Марре.

Безуспешно.

На этой мысли меня и застал звонок в дверь.

Дрэйк поспешно поднялся.

— Сидите, я встречу.

Лэм покосилась на меня, но ничего не сказала. Да и не успела бы — на кухню в верхней одежде вошел Вальнар. С тающими на куртке и волосах снежинками. Такие же снежинки таяли на упаковке букета гедаринов. Пронзительно-голубых.

— Привет. Это тебе. — Он протянул мне цветы.

— Привет. Спасибо.

На тонких лепестках пристроилась крупная восьмилапая снежинка, которая никак не хотела таять.

— Я запомнил. Гедарины в цвет твоих глаз.

Это было по меньшей мере неожиданно. Не только цветы, но и напор, с которым Вальнар обошел стол и оказался рядом со мной. Наклонился, чтобы поцеловать, но тут очень кстати пришелся букет: я его слегка подняла, и вместо моей щеки бывший поцеловал упаковку. Та отозвалась трепетным шелестом, нарушая воцарившееся неловкое молчание. Положение спасла Лэм, которая ухватила Вальнара за капюшон и выразительно ткнула в сторону прихожей.

— Вешалка там. Спасибо, что снял ботинки.

— И тебе доброго вечера. — Тот недовольно поморщился, но вынужден был отступить в надежные руки Дрэйка. — Лэм, солнышко, ты же уступишь мне мое место?

Стул, на котором устроилась Лэм, стоял ближе всего к моему. Обычно мы так и сидели: я в своем уголке, Вальнар, а дальше будущие супруги.

— Ага, щас, — заявило «солнышко», — табличка «мое» давно отвалилась.