Пола Брекстон - Серебряная ведьма

Только у судьбы были другие планы.

Незримая опасность спугивает с дерева трех грачей, и они взлетают со своего насеста, хлопая крыльями и громко крича. Этот пронзительный неблагозвучный крик вызывает у Тильды резкую реакцию: она переносится в ту минуту, когда погиб Мэт. Воспоминания становятся такими яркими и живыми, что она снова вынуждена пережить разрывающий сердце момент. Тильда больше не стоит в саду под сентябрьским солнцем. Они едут в машине Мэта, возвращаясь из медового месяца, и на ветровое стекло обрушивается дождь, мимо проносятся размытые огни фар. Машину ведет она. Тильда чувствует, как руль повело в сторону, когда лопнула покрышка. Она тормозит и останавливается на обочине. Мэт выходит из машины и подходит к колесу, чтобы его осмотреть. Жестокая память переносит Тильду в те мгновения: вот муж наклоняется к окну водительской двери, пытаясь заглянуть внутрь. Из-за дождя его черты кажутся размытыми. Он что-то говорит, но из-за шума слов не разобрать. Мэт показывает рукой куда-то вперед, на край дороги. Она вытирает запотевшее стекло, сдвигает брови, силясь разглядеть его и расслышать. А потом, в мгновение ока, муж пропадает из виду. Исчезает. Она так и не смогла вспомнить цвет грузовика, который его сбил. Позднее ей сказали, что грузовик шел порожняком, возвращался на континент после дальнего рейса, и водитель, хотя его и нельзя обвинить в халатности, был не так бдителен, как того требовали скорость и погодные условия.

Тильда трясет головой, вытирает глаза, и у нее перехватывает дыхание от боли, которую пробуждает в ней это видение, от заново шокирующего осознания, что Мэта больше нет, от груза щемящего горя – все эти чувства обрушиваются на нее в сотый раз.

Опять. Опять. Сколько еще времени это будет продолжаться? Прошло больше года, но каждый раз она видит эту картину так же явственно, и она так же страшна, как в первый раз. Неужели это никогда не прекратится? Неужели всегда будет так невыносимо?

Тильда на секунду оставляет глаза закрытыми. Когда она их открывает, яркий солнечный свет заставляет ее вздрогнуть. Тильда выливает остатки чая в горшок с геранью, разворачивается и возвращается в коттедж. Картонные коробки, заполонившие весь дом, напоминают, что надо распаковать вещи. Пока она обходится без их содержимого, но скоро надо будет разыскать зимнее пальто и более теплые одеяла. Коттедж достаточно просторен для одного человека, но комнаты в нем маленькие, и находиться в них неудобно, пока их загромождают коробки. Тильда знает: разбирать вещи будет неприятно, зато ей станет легче после того, как она наконец это сделает.

Это как визит к стоматологу или заполнение налоговой декларации.

Мысленно она слышит голос отца, мягко укоряющий за то, что она никак не сделает ни того ни другого. Скоро родители захотят увидеть ее и будут настаивать на визите, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и удостовериться, что она устроилась на новом месте. Она должна постараться разобрать и расставить по местам все вещи и книги, если не хочет, чтобы мать укоризненно качала головой и поджимала губы.

Я сделаю это скоро, но не сейчас. Сегодня я начну работать. Работать по-настоящему.

Пристроенный к коттеджу маленький сарай использовался в качестве гаража много лет, пока его владельцами не стали они с Мэтом. Это было довольно простым делом – заменить дверь на две стеклянные, чтобы внутрь попадало достаточно света, подмести пол, поставить стеллажи и ящики с глиной и глазурью, установить глубокую керамическую мойку, небольшую дровяную печь и, разумеется, печь для обжига. Тильда с опаской смотрит на чугунную обжиговую печь, гадая, сколько пройдет времени, прежде чем она будет готова к работе. В старой студии, еще до того, как им пришло в голову переехать в Уэльс, они столько раз ждали, сидя на иголках, когда эта штука достаточно остынет, чтобы можно было ее открыть и посмотреть – успешно прошел обжиг или нет. При тысяче ста градусах по Цельсию жар внутри гончарной печи мог бы за несколько секунд превратить человеческую руку в обугленные кости. Колоссальные температуры необходимы, чтобы в глазурях произошли химические реакции, превращающие невзрачные порошки в переливающиеся на свету стекловидные покрытия таких ярких, насыщенных цветов, что захватывает дух. Тильду всегда поражали изменения, возникающие при таком сильном нагреве. Процесс обжига глины в чреве этого прирученного огнедышащего дракона – извечное, неподвластное времени колдовство. Сырая глина добывается из земли. Потом ее измельчают, месят, прежде чем придать форму, придуманную искусным мастером. Затем изделие подвергают первому бисквитному обжигу, который делает его твердым и хрупким, готовым к глазированию. Эти волшебные порошки, смешиваемые с водой в тысяче вариаций – на ковшик больше окиси сурьмы, на щепотку меньше хрома или столовая ложка кобальта, добавленная к мере марганца, – прилипают к глиняному изделию, ожидая прикосновения огня, чтобы произошло магическое превращение из куколки в бабочку. Каждое открывание печи несет с собой ожидание и надежду – оно обнажает результаты многих недель труда, творчества и напряженной мысли. Это момент острейшего эмоционального возбуждения, и его напряжение ни в чем не уступает накалу внутри горнила.

Что ж, Мэт, по крайней мере, теперь ты избавлен от дальнейших неудавшихся обжигов. Мне придется терпеть их одной, верно?

Какая-то часть разума Тильды верит, что так, быть может, ей и впрямь будет легче: не придется терпеть разочарование Мэта вдобавок к собственному. Ей слишком памятны те моменты, когда они приходили в отчаяние, думая о месяцах работы, потраченных впустую – либо потому, что один из видов глазури странно себя повел, либо потому, что одно капризное изделие взорвалось и все погубило.

А теперь надо начинать все сначала. Вновь набрать нужный темп работы и войти в ее ритм, чтобы творить с такой же уверенностью, с какой она бегает по утрам. Тильда засучивает рукава и берет из зеленого пластмассового ящика, стоящего под мойкой, комок гончарной глины. Она роняет тяжелый гладкий ком на дочиста отмытое дерево верстака и начинает месить глину, позволяя повторяющемуся действию успокоить и привести в равновесие разум. С нарастающей силой поднимая и опуская ком, она чувствует, как его текстура меняется, как материал становится более податливым.

Подними и с шумом припечатай. И опять. И опять. Трамбуй, скручивай, сгребай, поднимай и припечатывай.

Глухой стук падения тяжелого кома, с силой швыряемого и припечатываемого к верстаку, становится громче с каждым решительным, целеустремленным движением рук.