Анастасия Сиалана - Острый осколок [СИ]

— Рада, что тебя не поймали. Скольких вопросов избежали.

Я облегченно вздохнула и подошла к спинке огромной зеленой кровати. Точнее белье было зеленым, а дерево красным. Интересное сочетание, не считаете? Повесив на спинку пропитавшееся влагой полотенце, разгладила на нем складки и вернулась на кровать.

— Так ты объяснишь мне, чему я стал свидетелем, или будем в болванчиков играть.

— И откуда ты такой умный взялся?

— Трех разовое питание способствует восстановлению умственной активности.

— Откуда…

— Тебя подслушал как-то, — озорно подмигнул Кайя. Маленький прохвост, а я почти поверила, — Ну так?

— Я тут на особом счету. Баск ко мне хорошо относится, а все эльфы равны для меня. Они ко мне тоже как к равной относятся. Никому же не хочется в междумирье застрять. А я злопамятная, — ухмыльнулась так, что даже кельпи пробрало.

— Ясно. Моя lati держит Хрустальный лес в ежовых рукавицах.

— Как бы ни так, кошмарик. Совет не из пушистиков состоит. Там недовольных полно. Сволочь на сволочи и сволочью погоняет. Они меня в последний раз вообще не выпускали со своей территории. Я сбежала.

— Что? Но почему?

— А я почем знаю! Они меня тут как диковинку держат и делится ни с кем не хотят. Одна радость, Баск во всем меня поддерживает.

— А что со мной?

— А ты конь! Я вообще сомневаюсь, нужно ли о тебе рассказывать. Кельпи в Хрустальном лесу, да меня за такое в стене замуруют и забудут в какой! Если и раскрывать твою сущность, то только Баску.

Мы помолчали, каждый думал о своем. Мне вот было интересно, куда моих спутников расселили. Малыш без меня там такие концерты устроит, что жутко становится, как подумаю, куда его дурная голова может его завести, и что уничтожить косорукость. Пора волноваться. Еще одной перестройки дворца мне не простят!

— Дана, чего это ты так побледнела?

— Кайя, сколько прошло времени, как мы тут? — смотря перед собой, задала вопрос. Хоть бы еще не поздно.

— Около вата, а что?

— Трындец эльфам!

Я сразу вспомнила, что и вата не прошло в королевском дворце Ритара, как Ванюша устроил дебош в помывочной. И чем все обернулось в итоге? Отплясывающие аристократы, каратели на хвосте и Хрустальная тюрьма. То, что мне выбираться отсюда придется в очередной раз тайно, тихо и быстро — факт. Не выпустит меня сиятельный совет. Не знаю, чем им моя тушка так приглянулась, спрос на нее нынче возрос, но этот интерес скорее гастрономический, в переносном смысле, конечно! Съедят меня морально и не подавятся!

— Кошмарик, ты наших чувствуешь?

— Нет, но могу выследить.

— Тогда бегом, — и я соскосила с кровати, попутно стаскивая Кайю за руку. Не заморачиваясь насчет «закрыть двери», которые отлетели к стене, как пушечное ядро, рождая похожие звуки, я как ошалелая летела в гостевое крыло, когда меня визгливо окрикнул жеребенок.

— Дана, не туда, — тормозя пятками, а под конец и вовсе хватаясь за выступ стены, провизжал буксируемый.

— Куда? — резко обернувшись, осклабилась на мальчишку.

— Пр-право, — и показал всей рукой назад на пропущенный поворот.

— Вперед! — и новый забег по коридорам эльфийского дворца.

***

Кайя из рода Гарцующих в глубине

Эльфы мастера. Не, не так, эльфы непревзойденные мастера по части архитектуры. Окруженный со всех сторон лесом Tintill Elin казался сказочным замком, оазисом среди пустыни. Вопреки всем представлениям о светлых замок, а он выглядел именно так, создан из черного мрамора испещренного тонкими белыми прожилками. Шесть заостренных шпилей, шесть разноуровневых башен со скульптурами богов. Каждая занимает отведенное ей место. Самая низкая не более чем в пяти татах от земли, а самая высокая едва не утопает в тяжелых кучевых облаках. Все шпили идут друг за другом по змеящейся, полукруглой линии. Каждый новый виток устремляется все выше и выше, рвется в заоблачные высоты. В середине извивающегося замка черной полусферой красуется зал Совета. Tintill Elin широк и могущественен. Если бы не его изящная, тонкая красота, дворец можно было бы назвать укрепленной крепостью.

На самой высокой и самой большой башне стояла мраморная, в легком платье женщина. Лицо ее было скрыто вуалью, а тело, наоборот, было почти обнаженным. Легкая, прозрачная накидка из черного камня как струящийся источник обтекала грациозное тело богини. Как смогли мастера отразить в камне прозрачность ткани, кружево вуали и легкость одеяния — загадка, которую никто никогда не разгадает.

Эту богиню знали во всех мирах. Равновесие. Дочь Жизни и Смерти, рожденная в одном из миров. Единственная живущая в мирах, а не в эфире богиня, единственная рожденная. Говорят, именно она создала наш мир.

Будучи ребенком, я слышал легенду о Равновесии. Брат часто рассказывал мне придания древности, пока родители пропадали на охоте. Я слишком боялся их потерять (что однажды случилось), и Палан пытался отвлечь меня прекрасными сказками о сотворении миров, о войне Всевышних и прекрасной любви бога Смерти и богини Жизни. Невозможный союз, обреченный остаться мечтой, воплотился в жизнь. Боги слишком любили друг друга, чтоб сдаться, так и не начав. Они спустились в первоначальный мир, который создали для себя, обрели телесную оболочку и жили как смертные. Но век воплотившихся не долог, конец настигает всех живущих. Неизбежность разлуки отяготила и высосала всю радость из последних десятилетий их счастья. И случилось чудо, богиня смогла зачать. Невозможное свершилось и теперь, зная, что их любовь всегда будет жить в существе, смешавшем кровь Всевышних, боги покинули первоначальный мир с легкой душой и тоской в сердце.

Так родилась богиня Равновесия. Она впитала в себя и жизнь и смерть. Она стала твердой опорой всех миров. Единственная богиня воплоти, ходящая между мирами! Cuilagur[2]!

Я заворожено смотрел на девушку, что одной рукой тянулась к облакам, широко раскрыв ладонь, а другой, легко повесив вдоль тела, желала коснуться указательным пальцем сокрытого под миром. Взгляд богини был устремлен параллельно земле, застывая между высью и глубинами, смертью и жизнью, удерживая взором хрупкое непостоянство наших миров.

Миг, и покров растворился, открывая лицо. Уголки губ девушки дрогнули, а взгляд опустился туда, где стоял околдованный я. Черный оникс бушующего океана, расколотый размеренными сапфировыми волнами, в обрамлении широко распахнутых кошачьих глаз, околдовывал меня. Жизнь и смерть. Могущество. Равновесие.

«Мы ещ-щ-ще вс-с-стретимс-с-ся» — нежно просвистел ветер где-то на грани звука и мертвой тишины.

Я вздрогнул. Резко осмотрелся, ища говорящего, хоть и не сомневался в его отсутствии. Гляделки с богиней длились всего пару вар, за которые мои спутники отошли на приличное расстояние. Я снова вскинул голову, ища пронзительный, всевидящий взор, но статуя была неподвижна. Губы богини были плотно сжаты и безэмоционально расслаблены одновременно. Глаза настороженно и в то же время спокойно оглядывали все вокруг, как и смотрели в одну точку параллельно горизонту. Богиня противоречий — Danquenya[3]. «Да, это имя подходит ей куда больше», — усмехнулся я про себя и поспешил за всеми.