Анастасия Сиалана - Острый осколок [СИ]

— Ты слишком расслабилась за последние годы, никакой выдержки, — возмущался светлый.

Я заскрипела зубами и бросила на эльфа тако-о-ой красноречивый взгляд, что он минимум должен был на месте от сердечного приступа скончаться, а максимум — обратится в пар.

— Уйди, а? Мне и так тошно. К Ласкану я и сама дорогу найду, — простонал мой обессиленный организм, двигающийся на чистом упрямстве.

— А как же твой Малыш?

А что мой Малыш? Он сейчас временно недоступен и находится где-то за гранью нашего понимания, а маньяка на ужин тащить я не собираюсь.

— Спит бедняга, не надо его тревожить. Потом с Баском познакомлю, — безбожно вру, а как иначе.

Заворачивая к покоям феникса, расслышала звуки подбирающейся истерики в голосе птички и веселый смех оборотня. И что там стряслось?

Увидев входящую меня, Ласкан тут же сменил объект праведного гнева и выплеснул на меня все свое негодование.

— Да ты совсем страх потеряла, банши. В детство впала или в маразм!

Когда первая оглушающая волна прошла, я, наконец, смогла рассмотреть в чем меня обвиняют. Ну и соответственно присоединилась к Алкаю, смеясь отнюдь не так же культурно. как оборотень.

— Она еще и смеется! — феникс был в крайнем бешенстве.

А все потому, что покои Ласкану выделили ярко розового цвета. Шторы розовые, ковер пушистый, что ноги по щиколотку утопают, розовый, постель розовая, резные диван и кресла тоже розовые. Уже только от этого хохотать в голос хочется. Но нет, у нас еще и дополнение имеется в виде абсолютно розовой нимфы, что по тону полностью сливается со своими покоями.

— Ой, не могу, игра «отыщи феникса» в разгаре. Кто-нибудь ущипните меня.

— Я могу тебя только пнуть! — прошипела птичка.

— Сам же и сгоришь, тогда нам тебя вообще не отрыть в этом царстве розовых соплей! Аха-ха!

— Зато душу отведу. Хватит, припадочная! Алкай, помоги мне привести эту конвульсивную в чувство!

— Прости, А ты где?

Все! Тут уже не выдержал даже до этого внешне спокойный Широ. Смех громовыми раскатами то утихал, то нарастал по новой. Нашу буйно помешанную группу юмористов ничем нельзя было привести в чувство. Только мать природа предусмотрела физический ограничитель. То есть мы просто были не в состоянии больше смеяться, поэтому плакали и катались по полу, но вскоре это дело прекратили и вернулись в мир настоящего.

Ласкан расслабленно сидел в одном из розовых кресел и чему-то предвкушающее улыбался. С чего это такая смена настроений.

— Чего это ты такой умиротворенный? — насторожилась я. Что-то тут не чисто.

— Ничуть, просто я предвижу скорую месть, — сладко протянул пернатый. И так это правдоподобно прозвучало, что у меня даже что-то внутри перевернулось.

— ВЫ. НА. ВАТ. ОПОЗДАЛИ! — очень тихо, но при этом будто небо рухнуло, прозвучали отрывочно слова.

В дверях стоял Владыка. Глаза его горели маньячным огоньком, а тело было чересчур расслаблено. Только он мог наорать шепотом. О Всевышние! Мы заставили Владыку ждать себя целый ват. Да других бы уже казнили.

Я приготовилась пасть ниц и каяться, какая я бестолковая и бессовестная женщина, посмевшая оскорбить сиятельного эльфа. Только вот ситуация, мягко говоря, медленно переходила в разряд «ненормальной», что и вовсе наводило ужас. Лицо Баска начало кривиться от гнева, а правый глаз подергиваться. О горе нам несчастным! Казнит! Потом начала подрагивать рука, а глаза он и вовсе закрыл. С чего вдруг такие проявления эмоций, всего ван назад он был непробиваемо спокоен. Что же так взбесило Владыку?

— Владыка Алибаскаэль, — феникс решил наладить контакт, поднялся с кресла и слегка склонил голову в приветствии, — я Ласкан зи Верт Нало, принц фениксов. Благодарю за госте…

Тут он замолчал, поскольку Владыка слезу пустил. Реальную, влажную, что прочертила себе дорожку по бледной щеке. Не думаю, что Баск до слез рад встретить феникса. И последующее это подтвердило.

— Простите, я что-то не то сказал? — растерялся феникс.

— Нет, — приглушенно выдавил эльф, — все в порядке, — он аж покраснел от напряжения.

— Ласкан, давай выйдем из этой пошлой комнатки, — внес предложение огонек, — думаю, Владыка вообще тебя не видит в этом мире девичьих грез.

И грянул смех, безудержный и самозабвенный. Теперь понятно, отчего светлого корежило как восковую свечку от огня. Он поддался тому же игривому демону, что и мы. Веселью.

Не знаю, как надолго мы застряли у феникса, но ели уже подстывшие блюда, не раз разогретые до нашего прихода. А еще на нас жутко злились кельпи, что слюной изошли, пока дождались нас. Я вообще удивляюсь, как коняшки так хорошо ориентируются во дворце? Они в столовую первее всех прискакали, идя по кратчайшему пути (это мне разведчики Широ доложили). Неужели им хватает для ориентации в пространстве лишь запахов?

Владыку больше никто не боялся, но уважали. Как оказалось, совместные припадки смеха способствуют дружеской атмосфере, в коей и прошел ужин, сопровождаемый праздными разговорами.

— Предлагаю пройти в переговорную, там достаточно уютно и нам не помешают, — Владыка встал из-за стола первым, подав всем пример.

Мы все поднялись следом и направились за Баском в соседнее крыло. Через несколько вар наша компания стояла напротив огромной двери, единственной во всем дворце, сделанной из сапфировой ивы. Дереву, ставшему материалом для этого великолепия, было более тысячи лет, когда оно погибло. Дриады не желали, чтобы ива сгнила, и подарили древесину эльфам в знак дружбы. Теперь многовековое растение переродилось в виде непробиваемой преграды, охраняющей покой любого, кто сможет оказаться по ту сторону.

Баск снял печати, прошептал что-то и легонько толкнул массивные двойные двери. Меня обдало сквозняком на мгновение, за которое в глубине чернеющей пасти покоев полыхнул огонь, освещая пространство. Эту комнату я посещала часто, но, несмотря на это, никогда не привыкну к тому, что каждый раз открывают мне ее глубины.

Высокие потолки нависают четырьмя полусферами темно-синего цвета. Тяжелые кашемировые шторы оттенка глубокого сапфира грузно свисают с карниза, закрывая собой высокие витражи, сходящиеся полукругом в верхней части окна. Черный мраморный камин, изрыгающий ревущее пламя. Огонь только родился и в стремлении захватить все вокруг в свои пламенные объятья безжалостно перекидывался на подбрасываемые поленья.

Три больших черных дивана стояли вокруг камина, отражая своей необычной тканью все неистовства огненной стихии. Хрустальное полотно. Неимоверно дорогое, неподъемно тяжелое и невозможно прекрасное. Только светлые мастера способны создать его. Любой, даже заплутавший лучик света непременно будет притянут к хрустальной пыльце ткани, что кропотливо была соткана искусными руками ткача и ювелира. Совместная работа двух художников поражает воображение даже самых развращенных эстетов, коими являются первородные.