Геннадий Башунов - Могильщик. Трое отвергнутых (СИ)

Их встретили приглушёнными возгласами и шёпотом. Больше удивлённым, чем обрадованным, но охотнику на это было плевать, он просто радовался тому, что видел людей.

- Нужно присыпать его землёй, иначе чёрный чужак разозлится ещё больше, - неожиданно для себя сказал он.

На его слова никто не обратил внимания.

- Где вы его нашли? - резко спросил Эзмел.

- На границе владений Серого Зверя, - отозвался Эрли. - Стоял на коленях и бормотал какие-то заклинания.

- Похож на Хасла, - высказался кто-то.

- Я и есть Хасл.

- Не слушайте его, - рыкнул старый рыбак. - Пусть с ним разбирается Друг. Я вызову его сегодня же после обеда, когда все мы поспим и приведём себя в порядок перед его прибытием. Когда он придёт, всё изменится, я обещаю. Никто больше не умрёт.

Хасл без удивления отметил, что Эзмел старается придать голосу как можно больше уверенности, но выходило у него плохо. Кажется, старик и сам не слишком-то верил своим словам.

- Нужно забрать Жерева, - сказал охотник. - Иначе мы найдём его тело без желудка и кишок, когда вернёмся. И закопайте чужака, иначе он разозлится.

- Кто - он? - раздражённо спросил Эрли.

- Могильщик, - ответил Хасл так, будто это что-то значило для людей. Его снова начала бить нервная дрожь. Страх начал наконец возвращаться к нему. И этот страх был куда сильнее всех прошлых. Когда тебя пытаются убить чужаки, это одно, но когда друзья готовы прикончить тебя из-за одних подозрений, это куда более ужасно. Если бы не Эрли, Хасл упал бы, и охотник был благодарен другу за эту пусть и невольную, но помощь. Сил едва хватало на то, чтобы не потерять сознания.

Эзмел долго посмотрел в глаза молодому охотнику.

- Мы заберём обоих, чтобы показать Другу, - сказал, наконец, старый рыбак. - Эрли отпусти его, пусть полежит. Хасл это или нет, ему нужно спать.

Охотник облегчённо кивнул и, улёгшись на траву, мгновенно уснул. К счастью, на этот раз ему не снились никакие жуткие голоса. Он, лёжа на боку, качался на плоту посреди озера, а Мирека, лежащая рядом, держала его за руки так крепко, что он понял - их любовь навсегда.

Карг по прозвищу Шрам ещё раз проверил дорожную сумку. Вроде бы всё на месте. Нож, подвешенный к поясу за спиной, тоже всегда наготове.

- Зачем тебе нож? - хмыкнул Седой. - Ты же не на разбой собрался, а за жалованием.

- Единственное, в чём я уверен, когда иду к обычным людям, так это то, что они не очень хотят расставаться со своими деньгами. Особенно, если имеют дело с пришлым могильщиком.

- Да-да, - кивнул Велион, демонстрируя товарищам дорогое на вид лезвие, - я без своего друга тоже никуда. К тому же, я собираюсь смотать удочки сразу после выплаты.

- Я тоже, - сказал Карг, почёсывая шрам на подбородке. На самом деле он не собирался сваливать отсюда так рано, но Велион был дельным и мозговитым мужиком, и уж лучше идти с ним, чем оставаться с недоумком Седым.

- А я останусь, - самодовольно заявил Седой. - Еда, выпивка, крыша над головой, девки раз в неделю...

- И слишком мало монет в руках, - закончил за него Шрам, скорее убеждая себя в том, что делать здесь нечего, чем желая спорить. - Нет, это дерьмо не по мне. Лучше поголодать в дороге, но вытащить нормальный хабар, а не маяться месяцы с этими железяками.

Велион молча кивнул, поддерживая брата по цеху. Шрамолицый могильщик осклабился.

В их руках за последние пару месяцев перебывало очень много металла куда менее благородного, чем даже медь. Шрам с двумя товарищами таскал из Крозунга ржавое железо.

Крозунг был хоженым-перехоженным могильником ещё, наверное, во времена, когда никто из этой троицы не родился, о чём Каргу напоминали груды относительно свежих костей каждый проклятый день из последних восьми с половиной недель. Всё более или менее неподдающееся ржавчине, все произведения искусства, всю одежду, посуду и даже всё, что отрывалось, отдиралось и отколупывалось (и на первый взгляд имело хоть какую-то ценность), из мёртвого города уже вынесли. Такое уж место - Крозунг по словам Велиона когда-то представлял собой один из мощнейших центров торговли с четырьмя рынками, вокруг построилось достаточно деревень и городков поменьше, которые война затронула не сильно, а дороги, ведущие в когда-то процветающий город, не затронула практически совсем, поэтому-то народ обитал здесь с самого послевоенного времени. Сюда, должно быть, тянулись и первые могильщики, и обычные мародёры.

В общем, на первый взгляд в Крозунге делать было совершенно нечего. Но Карг туда забрёл в поисках перекупщиков, готовых торговать даже с могильщиком, а, забредя, остался. Во-первых, денег он выручил слишком мало, и возникла необходимость крепко подумать в какой могильник идти дальше. Во-вторых, пара встреченных коллег сделала ему предложение, от которого было слишком сложно отказаться - у города построили целую череду кузниц, но старое месторождение на местных болотах в конец оскудело, и кузнецы решили добывать железо в могильнике, где, по словам прохожих могильщиков, этого добра доставало. Сельскохозяйственная утварь, оружие, доспехи - в переплавку годилось всё. Никакого риска, могильник ведь исхожен вдоль и поперёк. Обычному зеваке, конечно, соваться туда не следовало (и местный главный кузнец понял это достаточно быстро, ему хватило двух мёртвых подмастерьев), но тёртый могильщик чувствовал себя там безопасней, чем на оживлённом тракте. Оплата - еда, крыша над головой и две кроны в месяц. Отличная сделка.

И вот, втроём они принялись очищать руины от ржавого железа, благо, валялось оно везде. Шрам припоминал свой первый могильник, как он поражался, думая, откуда же у древних столько железа, в то время как нынешним поколениям приходится платить бешеные деньги за обычный нож, а многие селяне так и вовсе по мелочи пользуются острыми кремнями. Потом Велион рассказал ему о кое-каких старых документах, увиденных им множестве фресок, полотен и просто рисунков, найденных им среди руин, и о мыслях, которые у него возникли по этому поводу - сейчас, мол, тяжело с металлами потому, что большая часть осталась в могильниках. Должно быть, огромные груды железа так и заржавеют среди руин, рассыпаясь в прах, пока новое рыцарство ездит в лёгких кольчугах, благоговейно поминая своих прадедов, закованных в сталь с ног до головы, а крестьяне вспахивают землю лёгкими сохами, даже не зная, что их предки пользовались тяжёлыми плугами. Ну да крестьянам много знать и не положено, а большую часть их железного инвентаря после войны быстро перековали на оружие. Велион, мол, когда-то и сам подумывал тащить из могильников ржавое оружие, но на дороге могли убить за любую ценную вещь, и из осторожности (как и все его братья по цеху) предпочитал куда менее заметные, менее громоздкие и более ценные вещицы из драгоценных металлов.