Олег Будилов - По дороге к высокой башне (СИ)

Городские власти не хотели вкладывать деньги в окраины. Деревянные мостовые обветшали и потрескались, а канавы на выезде из города осыпались и густо заросли черемухой и красным ивняком. Хозяева домов не спешили вырубать буйную растительность, потому что она до самой зимы скрывала от соседских глаз покосившиеся давно некрашеные заборы. На какое-то время разросшиеся кусты укрыли меня от посторонних глаз. Невидимый для всех я присел на корточки и задумался о том, что делать дальше. Идти в город было слишком опасно, можно было нарваться на кочевников, которые хозяйничали в разоренных домах и искали спрятанное имущество, но и возвращаться к командиру с пустыми руками было стыдно. Страх перед захватчиками гнал меня назад. «Скажу, что никого не встретил», — решил я и уже засобирался в обратный путь, когда какой-то странный звук привлек мое внимание. Осторожно стараясь не обнаружить себя, я раздвинул ветки и выглянул из своего укрытия. Казалось город вымер: ни людей, ни собак, даже птицы замолкли. В тот момент, когда я уже решил, что мне почудилось из-за облаков выглянуло солнце и осветило стоящие в конце улицы большие бочки. Видимо где-то поблизости располагалась винная лавка и работники специально выкатили их для продажи. Среди бочек что-то сверкнуло, и я не сразу сообразил, что это блестит полированный шишак на голове притаившегося стрелка. Я в ужасе отпрянул, и упругая ветка распрямившись хлестнула меня по лицу. Выходит, степняки тоже устроили засаду!

Говорят, что у страха глаза велики. Может быть мне почудилось? Я опять раздвинул ветки и выглянул из кустов. Наверно степные боги специально отвели мне глаза. Оставалось только удивляться, как я сразу не заметил притаившихся стрелков, не расслышал лошадиный храп и доносящуюся из дворов приглушенную гортанную речь. Нужно было немедленно уходить. Пятясь задом и бормоча молитвы, я сполз в канаву.

Обратный путь к мосту показался мне очень долгим. Пока я словно уж полз по канаве моя одежда промокла насквозь. Добравшись до крайнего дома, я кубарем скатился вниз к самой воде и замер прислушиваясь. Теперь никакая сила не заставила бы меня выйти на мост. Может вражеские стрелки специально пропустили меня на этот берег, чтобы раньше времени на обнаруживать себя, а может посчитали, что моя скромная персона не заслуживает внимания, но в любом случае рисковать я не собирался. На мое счастье кто-то оставил на берегу самодельную плоскодонку. Я столкну ее в воду. Сильное течение сносило лодку, но это было даже хорошо, потому что протянувшиеся вдоль берега старые сараи должны были укрыть меня от вражеских наблюдателей. Оказалось, что управлять лодкой было не так-то просто. Я выбивался из последних сил, а противоположный берег и не думал приближаться. К тому же одно весло было короче другого и подчиняясь моим неумелым движениям лодка несколько раз вместо того, чтобы двигаться вперед начинала кружиться на одном месте. От усилий и ужаса я весь покрылся липким потом. Но все-таки через какое-то время я приноровился, и лодка перестала рыскать из стороны в сторону.

Командир внимательно выслушал меня и отпустил отдыхать. С трудом передвигая ноги я поплелся восвояси, с одежды ручьем стекала вода. Я не чувствовал холода пока махал веслами, но сейчас по спине побежали ледяные мурашки и зубы принялись выбивать причудливую дробь. После такой прогулки можно было запросто простудиться и умереть. Солдаты проводили меня безразличными взглядами. Измученный и заледеневший я забрался в башню и забился в самый дальний угол. Внутри было немногим теплее чем снаружи, но деревянные стены неплохо защищали от ветра. Я скрючился в три погибели, обнял руками колени и постарался немного поспать, но в мокрой одежде, которая прилипала к телу сделать это было затруднительно. Все-таки мне удалось ненадолго задремать. Несколько раз я тревожно вздрагивал и просыпался, но потом опять проваливался в небытие. Когда я в очередной раз открыл глаза, то увидел стоящего надо мной дворянина. Это был маленький воин, который напутствовал меня перед тем, как отправить в разведку. Он бросил на пол толстую шерстяную попону, снятую с убитой лошади.

— Держи, — сказал он, — и выходи греться, сейчас слуги разведут костер.

— Спасибо, господин, — я с благодарностью кивнул и схватил неожиданный подарок.

Раньше командир запрещал нам разводить костры, чтобы степняки не обнаружили засаду, но видимо после моего доклада он пришел к выводу, что скрываться больше незачем. Костры сложили у самого леса, благо дров было в избытке. Несмотря на недовольное ворчание спутников, я развесил свои вещи сушиться у огня. Неровен час степняки опять полезут на мост, а я без штанов. Попона вся пропахла лошадиным потом, зато завернувшись в нее я сразу согрелся. От походных котелков, подвешенных над костром запахло едой и у меня засосало под ложечкой. В этом не было ничего удивительного, потому что последний раз я ел вчера вечером. Не знаю, что слуги собирались готовить для дворян, но лично я не отказался бы и от миски пустого овощного супа. Сейчас на голодный желудок даже отвратительная похлебка из брюквы, которую варил Химон показалась бы мне редким лакомством.

За время моего отсутствия воины собрали трофеи и теперь под одной из башен лежали сваленные в кучу доспехи, сапоги, сабли и луки степняков. На незнакомое оружие никто не позарился, зато снятые с лошадей попоны пошли в дело. Одну отдали мне, две постелили у огня, чтобы не сидеть на голой земле, а в остальные завернули наших мертвецов и подвесили тела на деревья. Конечно это было нарушением похоронного ритуала, но за неимением горного склона сгодится и ближайшая береза. Я слышал, что так часто делали лесорубы, если их товарищ погибал в лесу. Главное поднять покойника подальше от земли, а уж боги найдут способ, как доставить на вершину измученную душу.

Ко мне подошел маленький воин. Я хотел подняться, но он махнул рукой, показывая, чтобы я оставался на месте. Дворянин присел рядом и принялся чистить ногти коротким острым кинжалом. Я обратил внимание, что руки у него грубые словно у крестьянина или дровосека, а на левой кисти не хватает мизинца.

— Говорят, ты видел всадников, — сказал он, — сколько их, как вооружены?

— Я заметил только одного, господин. Это был стрелок в железном шлеме. Остальных я не видел, но слышал их голоса и храп лошадей. Они прятались во дворах, господин.

— А тебе не померещилось?

— Нет, — твердо сказал я.

Воин кивнул и задумчиво произнес, — значит они ждут королевскую гвардию. Хотят напасть неожиданно.

— Не знаю, господин, — сказал я, думая, что вельможа обращается ко мне и набравшись смелости спросил, — а когда она придет эта гвардия?