Юлия Ганская - На краю бездны [СИ]

— Не слишком поздно и не слишком рано, — стараясь отвлечь её, шутливо произнёс отец. Но отвлечь Джил было не так-то просто, и она принялась настороженно наблюдать за ним, пока накрывала на стол. Через пять минут она не выдержала и поднялась из-за стола:

— Папа, тебе же нехорошо!

— Пустяки, внезапно просто сердце прихватило, — отец улыбнулся, пытаясь успокоить её, но получилась болезненная гримаса. Джил решительно потянулась за телефоном.

Через полчаса, когда приехавший из госпиталя доктор измерял давление и пульса отца, Джил нервно барабанила по столешнице на кухне. Она вдруг подумала, что не представляет себе жизнь без отца. Он был последним, что оставалось у неё, и что как-то привязывало её… к миру и его кипящей жизни. Без него она стала бы просто перекати-полем, без дома, без семьи. Человеком с другой планеты, которой и не существовало. Раньше она не придавала этому значения, а теперь поняла, что мало ценила то, что у неё имелось.

— Ты по-прежнему отказываешься? — Произнёс ненавистный голос, снова возникая в голове. Джил почти позеленела, мгновенно сопоставляя происходящее и ненавистного собеседника.

— Оставь моего отца в покое, дерьмо!

— Ты можешь не трудиться разговаривать вслух, тебя могут счесть сумасшедшей. А я прекрасно слышу твои мысли, — похоже, что он был даже доволен тем, что она взбешена и паникует.

— Оставь моего отца в покое. Я не отказываюсь, клянусь, — Джил понимала, что только что подписалась на то, чего не могла предвидеть или изменить. Но жертвовать отцом она не собиралась, как бы дорого ей не обошлось общение с голосами в голове. Вышедший из комнаты доктор, к счастью, не слышал её монолога и обратился к Джил, давая рекомендации.

— Как ты себя чувствуешь? — Джил вошла на цыпочках в комнату и осторожно погладила отца по руке. Доктор сказал её, что ничего серьезного не случилось, но необходимо пройти обследование.

— Гораздо лучше, — отец пожал её пальцы, — не беспокойся, пройдись и отдохни. Всё равно скоро должна придти наша соседка. Она заглядывает ко мне, иногда даже приносит свои пироги. Ты помнишь её — она мать близнецов.

— Неужели? — теперь Джил подумала, что в жизни отца есть кое-какие тайны, и постаралась принять заинтересованный вид, — А как поживают близнецы?

Отец кашлянул, как-то погрустнев.

— Близнецы ушли в армию, и почти через год погибли. Оба. А их отец умер от сердечного приступа, когда узнал об этом.

Джил внезапно подумала, что, носясь со своими скелетами, совершенно забыла, что люди вокруг настолько тесно живут с горем и потерями, что уже просто не замечают их, а не посвящают им, как она, половину своей жизни. Она кашлянула, скрывая свое замешательство. Раз отец нашел близкого человека, который скрашивает его жизнь, она только рада за него.

— Ей следует заходить к тебе почаще, — словно невзначай заметила Джил, поправляя плед, которым укрыла отца. Тот подозрительно покосился на неё, но ничего не сказал.

Джил постояла на крыльце, собираясь с духом, а затем решительно направилась в путешествие назад, в прошлое.

Гай провел уже несколько дней в этом, забытом всеми, городке, где тишина и спокойствие безраздельно правили всем. Он жил в маленькой комнатке почти на чердаке, которую снял за смехотворную сумму у пожилой пары. Гай позаботился о том, чтобы они не испытывали большого интереса к нему. Но он не хотел тратить время и силы на дополнительную магию, которая могла бы привлечь ненужное внимание. Хорошо уже то, что всё это время Господин Хедрунг не звал его, а Аноэль не звонил, чтобы поинтересоваться — когда же Гай вернется, и тяжкая ноша дел снова свалится с плеч бедняги.

Он видел дом Кэйлаш. Такой маленький и светлый, словно сошедший с картинок журнала недвижимости. Гай сидел на ветке старой яблони, облокотившись спиной на её ствол, и смотрел в окно, чтобы лишний раз убедиться в том, что Кэйлаш меняет свои лица в зависимости от ситуации. С отцом она была улыбчивой и заботливой дочерью, с прохожими — вежливой и доброжелательной, а в своей комнате вновь превращалась в человека, чье нутро грызут персональные демоны.

Сейчас, когда он показал ей бессмысленность противостояния ему, Кэйлаш шла по улице чтобы, как он и велел, показать место, внушающее ей страх. Гай знал, после экскурсии по её разуму, что этим местом был небольшой лес, в котором на неё напали. Несмотря на то, что это было жестоким испытанием для девочки-подростка, Гай не собирался щадить самоуверенного человека, зарвавшегося в своей лжи и самомнении. За ту историю она заплатила жизнью другого, а значит — прекрасно осознавала цену и последствия.

Он медленно следовал за ней, зная, что она ощущает беспокойство, которое появлялось вместе с его присутствием. Обычно люди не реагировали так никогда на него, но Кэйлаш словно чувствовала не так, как все, что не могло не удивить Гая. Ему было не так-то просто мчаться за её машиной по ночной дороге, после такого шоу он чувствовал себя немного устало. Хорошо, что затем он смог добраться до ближайшего мотеля, отдохнуть и приехать вслед за ней, на другой день.

Девушка шагала по дороге, медленно переходящей из асфальтового полотна в мощенную камнем ленту. Дома, тянущиеся вдоль неё, становились всё меньше и невзрачнее, словно они приближались к окраине городка. Кэйлаш на секунду остановилась, явно испытывая замешательство. Гай не стал подталкивать её к действиям, он и так был уверен, что происшедшее с её отцом убедило Кэйлаш. На самом деле Гай и пальцем не пошевелил, у старого врача были проблемы со здоровьем, так что его внезапное недомогание пришлось как нельзя вовремя.

Наконец Кэйлаш сдвинулась с места и направилась дальше по дороге, вдоль всё более старых и обветшавших домов. Она шла с таким видом, словно впереди её ожидала схватка с чудищем. Когда она неожиданно остановилась напротив пустыря, поросшего высокой травой, Гай испытал некоторое недоумение. Он смотрел на участок, на котором некогда стояло какое-то строение, и на Кэйлаш, ощущая поднимающееся волной раздражение. Куда она пришла?

Кэйлаш сделала несколько шагов, вплотную подойдя к пустырю. Сжатые в одну линию губы подчеркивали упрямое выражение, застывшее на её лице, и Гай, не выдержав, позволил себе заглянуть в её мысли. Они были настолько черны, и настолько полны мертвенной пустотой, что он неожиданно ощутил, что они заставляют его самого испытывать боль. Словно кто-то хорошенько ударил его в солнечное сплетение. Эта боль не приносила прежнего удовлетворения, а напротив — причиняла дискомфорт, словно резко разболелась голова. Гай был озадачен, разозлен и сбит с толку.

— Куда ты пришла? — Потребовал он объяснения. Он всё еще был в её мыслях, и, казалось, что его сила тонет в том, что их наполняло.