Айя Субботина - Черный ангел Эльхайма (СИ)

— Я давала повод сомневаться, что выполню возложенные на меня обязанности?

— Ты пустила сюда дра’морцев. – Судя по звенящим интонациям в голосе, Ардей был на пределе. – Ты разрешила проклятому Шаэдису приблизиться к ней!

— А что мне оставалось делать? Подать Дамиану в качестве причин отказа твою личную волю?

Дознаватель тяжело опустился в кресло, вытянул правую ногу и остервенело принялся массировать колено. Он так старался, что покраснел от натуги, засопел. Марори не без гадливости увидела влажные пятна слюны в уголках его рта. Именно в этот момент дознаватель увидел ее интерес. Его взгляд был неистовым, бешеным, лишенным всего, что могло бы вселить надежду на то, что в нем осталась еще хоть капля сострадания.

— Ты видела это? – Обращаясь в Флоранции, он указал пальцем на лицо пленницы. – Если бы она могла пошевелить хоть пальцем – то откусила бы руки тебе и мне. А потом принесла бы их Шаэдисам на блюде. Я с самого начала знал, что этой химере не место среди людей, ее создали не для того, чтобы она думала, будто имеет какое-то предназначение. Милс был слабаком, который выпустил джина из бутылки.

— И поплатился за это. – Флоранция снисходительно выдохнула, присела перед Марори на корточки. Так же, как и Ардей, она больше не излучала ничего живого. Один только холодный расчет и уверенность в том, что служит высшей цели. И суть этой цели понемногу начала раскрываться перед Марори, словно тайнопись. – Ну, и как оно, загрызть человека, который вдохнул в тебя жизнь и дал имя?

Марори зажмурилась так сильно, что веки обдало обжигающей колючей болью. Нужно срочно придумать способ освободиться, пока эти двое не начали сводить ее с ума своими безумными выдумками.

— Она ничего не помнит, - сказал Ардей.

— Правда? – Флоранция прищелкнула языком. – А мне кажется, что нильфешни играет в прятки сама с собой. Некоторые вещи невозможно забыть: первую любовь, первый поцелуй, первое убийство.

«Замолчи! Закрой свой поганый рот!»

— Гляди-ка, - дознаватель присел рядом, схватил Марори за плечо и тряхнул, - химера начала злиться. Не уверен, что разумно злить ее сейчас.

— Ты – и вдруг боишься?

— Предосторожность никогда не будет лишней. – Ардей не поддался на провокацию, поднялся, охнул, припадая на одну ногу. Колено определенно было его личной червоточиной, и Марори приказала себе взять это на заметку. – Она слишком долго от нас бегала, чтобы я продолжал видеть в ней только сопливую девчонку. Теперь мы оба знаем, на что она способна. И именно потому, что бедняга Милс не отнесся серьезно к моим предостережениям, он сейчас в могиле, а я здесь – держу за рога наш личный пропуск в лучший мир.

— Тогда поспеши, пока ее отсутствие не обнаружили.

— Я стараюсь изо всех сил, но даже здесь защита слишком сильная.

— Я забочусь о безопасности моих студентов. И страхую себя от ошибок, которые раз за разом делают твои ищейки.

— Не ошибается тот, кто ничего не делает.

— Знаешь, вряд ли бы эти слова успокоили взбешенных родителей, чьих детей по твоей милости затащило в Хаос. Мы договаривались, что ты заберешь только ее, а я и три тысячи студентов едва не остались без крыши над головой.

— Хватит! – зло прикрикнул на собеседницу дознаватель. – Помоги мне. Он придет с минуты на минуту.

На какое-то время они оставили ее в покое. Марори не слышала голосов, только редкое перешептывание и бормотание, в котором, как ни старайся, не разобрать ни слова.

Марори сосредоточилась, попыталась пошевелить руками или ногами. Ничего. Плетение было слишком сильным, чтобы она могла ему противиться. Она пыталась снова и снова, пока, наконец, не почувствовала легкое покалывание в кончиках пальцев. Значит, надежда еще есть!

Одновременно с попытками найти брешь в тщательно сплетенном волшебстве, Марори переваривала все услышанное, старательно обходя фразу про отца. Чутье подсказывало, что сейчас лучше не заходить на опасную территорию забытого прошлого, потому что, скорее всего, она уже не сможет повернуть обратно.

Во-первых, Флоранция сказала, что ее отсутствие могут заметить. Крэйл и Кул уже должны находиться где-то на полпути к выходу из Эльхайма, Марроу ждать в мастерской. Но никто из них совершенно точно не стал бы искать ее в зале. Значит, ни Флоранция, ни Ардей не знают о плане побега. Марори пока не знала, как это можно использовать, но радовало хотя бы то, что ни дра’морцам, ни Марроу с Ти’алем ничего не угрожает.

Во-вторых, даже тех немногих крупиц было достаточно, чтобы понять, за какую оплошность Флоранция отчитывала своего напарника, словно мальчишку.

И в-третьих – надо тянуть время. Надо заставить их отвлечься. Возможно, ей хватит нескольких минут, чтобы разорвать волшебство и избавиться от уз паралича.

Марори поворочала языком, с радостью осознавая, что к ней возвращается способность говорить.

— Это были вы, Флоранция? – Собственный голос прозвучал скомканно, невнятно, но Марори не собиралась сдаваться. – Сказали дознавателю, где нас искать? Вы, а не Нотхильдис?

На мгновение в кабинете воцарилась полная тишина, за которой последовал мелодичный беззлобный смех Флоранции и целая цепочка проклятий на голову «химеры». Марори мысленно ликовала: что ж, она их подцепила, сделала половину дела. Теперь главное – удержать. Хотя, нет, главное – удержаться самой. Удержаться подальше от опасной грани, где ее выдуманное настоящее уступит реальному прошлому.

— Кто-то уверял меня, что химера не справится с его волшебством, - обратилась к своему напарнику Флоранция.

— С этой дрянью никогда нельзя быть уверенным наверняка. Я могу…

— Нет, уже не можешь, - осадила его Флоранция. – Не теперь, когда круг почти готов. Или хочешь отправиться из Эльхайма по частям? Не скажу, что это порадует меня, но и рыдать не стану.

— Ее надо обездвижить.

— Теперь это уже не имеет значения. Минута-другая ничего не решают.

Флоранция наклонилась над Марори, обдав ее ароматом сладкого парфюма, выудила из волос тонкую, как игла, шпильку, украшенную заточенным железным наконечником. Мгновение – и игла вонзилась ей в руку.

Никогда в жизни Марори не случалось проходить такое жесткое испытание мужества. Потому что на одной чаше весов была боль, которую она должна была пересилить, чтобы сохранить единственный шанс на освобождение, а с другой – слабость простой девчонки.

Она так и не поняла, как ей удалось сохранить каменное лицо. Просто как будто отключилась от реального мира, в котором шпилька глубоко вошла в ее плоть. На долю секунды в груди стало тесно от подавленного крика, но в остальном она ничем себя не выдала. И спокойное довольное лицо Флоранции было лучшим подтверждением тому, что этот экзамен на стойкость Марори сдала на «отлично».