Наташа Гера - На сладенькое (СИ)

- Захар. За-хар. - И с ударениями на разных слогах, - За-хАр, ЗА-хар.

Эти два дня мы прожили, как молодожены, почти все время занимаясь сексом с редкими перерывами на сон и еду. У меня за весь последний год секса было меньше, чем за последний уикенд. Это уже было не небо в звездочку, а настоящий звездопад. Я сама была одной большой залюбленной звездочкой. Местами потертой, местами помятой, везде обцелованной и очень счастливой. Я уже начала переживать, что мы не сможем вернуться к обычной жизни.

Два дня Захар заменил мне собой всех и все. Я наслаждалась его ласками и ухаживаниями, да и просто его присутствием. Мы разговаривали обо всем на свете, от секса до кулинарии, бизнеса и политики.

Я растворилась в нем, как сахар в стакане воды.

Мы решили для разнообразия посмотреть фильм. Начинали смотреть три раза один и тот же, и даже до середины не досмотрели, отвлекались. Ну его нафиг, это кино.

Захар любит держать мое лицо руками, высматривать что-то в глазах, и целовать, целовать…

- А ты знаешь, что у тебя в глазах нет больше звездочек?

Конечно. Уже все звездочки с меня послетали.

- У тебя теперь там сердечки! В левом семь, а в правом восемь.

Так я и поверила! Звездочки стали сердечками. Мерещится ему что-то от недосыпа. С чего бы вдруг у меня в газах появились сердечки?

Влюбилась, что ли?

Нет. Не знаю.

А в зеркало смотреть пошла потом, что там у меня с глазами.

Еще я ловлю его взгляды, когда он думает, что я на него не смотрю, и понимаю, что с ним происходит то же самое, что и со мной. Притяжение. Влечение. Волшебство.

И даже без Книги и пирожных.

Вот. Пирожные! Захар пытается меня накормить сладким, а я всячески этого избегаю. Хочу провести это время в хорошем здравии и при трезвой памяти. От сладкого я страдаю "бодуном" похлеще, чем от канистры алкоголя. Лучше всего Захара отвлекает секс, конечно же. Наконец, Захар задает мне этот неудобный вопрос:

- Мая, ты не ешь сладкое? Не любишь? - Для такого сладкоежки, как он, это приравнивается преступлению. С отяжеляющими обстоятельствами. Смертный грех, за который нужно отлучить от церкви, то есть, от кухни.

- Нет, не люблю, - ответила я, а Захар, кажется, побледнел, - я его обожаю! Сладкое -мой друг, мое утешение и наслаждение, мое счастье, моя радость, моя прелесть. Мое божество. - И ведь ни слова неправды не сказала. - Торты, пирожные, печенья, пирожки, булочки, сырники, зефир, пряники, конфеты - это моя слабость и нежная любовь. Ты сам понимаешь, судя по продукции в моем магазине. Я открыла рай для сладкоежек.

Захар протянул мне крылатый капкейк на тарелке. Я сожрала его... глазами и продолжила исповедь.

- Когда я очередной раз понимала, что забеременеть не удалось, я утешала себя сладостями. Очень сильно утешала и поправилась. Пыталась похудеть, садилась на разные диеты, срывалась и набрала еще больше. После развода ситуация только усугубилась. Потом приняла решение отказаться от сахара и муки, на время, пока не похудею.

Захар смотрел на меня так, будто я ему рассказывала, что ужинаю живыми единорогами. Отказаться добровольно от сладкого - святотатство! Богохульница!

- Зачем тебе худеть? Ты и так худенькая!

- Это сейчас я такая, - конечно, потеряла 10 килограмм, - а недавно я выглядела как пончик.

- Так уже можешь есть! - Предложил Захар. - Хватит худеть, а то я боюсь тебя сломать нечаянно.

- У меня какой-то сбой метаболизма случился. Мой организм плохо реагирует на сладкое, я от него мучаюсь похмельем.

- Бедняжечка! Надо это срочно исправить.

- А как?

- Я придумал. Будем вводить сладости гомеопатическими дозами, чтобы организм привыкал. И со временем доведем до целого пирожного.

На первый раз Захар подержал ложку возле капкейков и отдал ее мне, облизать. Облизала. Не померла. Может и сработает его метод?

- Слушай, а мне показалось, или со времени нашего знакомства ты тоже похудел? Подкачался?

- Ну, было дело. Я, когда тебя увидел, там, за витриной в магазине, такую сладкую, сразу понял, что за тебя надо будет побороться. А я за зиму обленился, запустил себя, был не в форме. Поэтому сразу взял себя в руки - и вот.

Его "вот" мне очень нравится. Я даже немного завидую. Сладкое жрет, все жрет, а сам не толстеет.

- А как ты похудел? Ты ведь ешь столько сладкого?

- Раньше ел еще больше. - Захар смеется. - В качалку вернулся.

Как все просто у мужчин. Захотел, раз - и похудел. А я столько времени и сил потратила, чтобы добиться минимальных результатов.

Хотя и среди женщин есть такие, что худеют силой мысли. Фима, например. Жрет, как конь, коньяком запивает, а талию двумя руками обхватить можно. Это я молчу еще о плоском животе, сильных бедрах, круглой попе и рельефных руках.

Красотка эта заявилась ко мне в понедельник вечером, после работы. Я готовила себе ужин - салат капрезе и куриное филе на гриле - и одновременно разговаривала с Захаром по телефону, когда в мой дом ворвался ураган Серафима. Пятой категории – с необходимостью срочной эвакуации всех местных жителей.

- Что ты со мной сделала? – С порога, даже без «здрасьте», стала на меня орать.

- Ничего. Я тебя три дня не видела. А что с тобой?

Выглядела Фима так, будто ее запустили в стиральную машинку на полный цикл с выжимкой 1200 оборотов. Осунулась, тени под глазами, глаза запухшие и красные, она их трет все время, волосы растрепаны, джинсы и белая майка, - а оставила я ее в ночь с пятницы на субботу в мужской компании и в прекрасном виде. Хотела спросить ее:

- Догулялась? – В смысле, таскалась опять с женатыми мужиками?

А она мне кричит:

-Доколдовалась? Я с ума сошла! Теперь уеду в психушку лечиться! Буду носить рубашки с длинными рукавами, элегантно завязанные на спине узлом!

- А ну, рот закрой! – Кричать я тоже умею. Особенно, если надо остановить истерику. – Садись, поешь вот, воды выпей. Рассказывай.

- Не хочу воды. Коньяк давай, - сразу присмирела подруга.

Коньяк у меня был. А еще лимон и шоколад, сыр. Эта стерва еще и мясо мое съела, мне остался только салат.

Фима решила, что сошла с ума, потому с ней стали твориться странные вещи.

- Давай по порядочку, - попросила я. Из ночного клуба Фима привезла себе того мужчину, с которым тогда зажигала. Под утро он ей уже надоел, и она его еле выперла из квартиры. Легла спать.

Проснулась c тяжелой головой и страшным похмельем. Я, например, тут ничего удивительного и сумасшедшего не вижу. В ванной, еле открыв глаза Фима увидела в зеркале у себя за спиной…крылья. Большие, изумрудно-зеленые, сияющие, переливающиеся, струящиеся. В ужасе выбежала из ванной, в комнату к большому зеркалу во весь рост. За зелеными крыльями Фима увидела еще две пары крыльев, ярко-красные и золотые. Самыми большими были зеленые, на них находились красные и золотые, самые маленькие, сверху. Они могли бы сложиться, как матрешка – золотые внутри, их закрыли красные, а те – зеленые.